– У Кулли твое сердце, а все остальное не имеет значения, Саския, – ответила София. Давненько она уже не выражала сочувствия кому-либо еще.
– Быть может, он унаследовал и частичку сердца Нотта, просто оттого что жил с ним под одной крышей, – заметила Саския. – Я очень на это надеюсь. Нотт – хороший человек, правда хороший. У нас бы не было его, если бы мы не сбежали вместе с вами, мисс Софи. Я этого не забуду. Вы помогли мне заполучить Нотта и уберечь моего мальчика, а еще – обзавестись собственным домом. Подумайте об этом хоть капельку, мисс Софи. Когда у вас будет время.
София подалась вперед и накрыла своей ладонью руку Саскии.
Саския вздохнула.
– Но вот Кулли… Я бы хотела, чтобы он нашел себе жену, построил дом. Я хочу иметь много внуков. Нотт говорит, что он может получить тот кусочек земли, что в самом углу. Там есть ручей и тенистое дерево. Я все еще не теряю надежды, что однажды вниз по реке спустится чернокожая девушка, которая ему понравится. Но Кулли… он не захотел ждать. И уехал в Новый Орлеан. – При одной только мысли о Кулли у нее перехватило дыхание, а сердце гулко застучало в груди.
– Я знаю, – отозвалась София. – И надеюсь, что когда-нибудь он вернется.
– Когда Кулли уехал, Китти стала для меня настоящим утешением, – обронила Саския и встала, чтобы попрощаться. – Бывают дни, когда зрение подводит меня. Китти приходит каждый день, помогает мне смотреть на реку, чтобы увидеть его, когда он вернется. Она хорошая девочка, – сказала Саския. – Вся в мать. И славная дочь. Не забывайте о том, что у вас есть она и еще трое отличных ребятишек. И Генри тоже. Всем им нужна мама. И жена… Так было всегда.
Саския сделала вид, будто не заметила, как по щеке Софии скатилась первая слезинка, а за ней другая. Пришло время ей выплакаться, подумала она, отпустить скорбь, пока та не погубила окончательно ее саму и всех вокруг. Погладив Софию по плечу, Саския направилась домой.
Визит к Софии не прошел для нее даром. Домой она добралась, чувствуя себя совершенно разбитой. Она стала задыхаться сильнее обычного, временами вообще не могла протолкнуть в легкие ни глотка воздуха и лишь шумно хрипела, а под глазами у нее залегли черные круги. Нотт смастерил для Саскии кресло-качалку, но, даже когда она поднималась с него, принимая у Малинды ребенка, ей приходилось делать чрезмерное усилие. После рождения Малышки Молли она целыми днями сидела в своем кресле, потягивая трубочку Нотта и тихонько раскачиваясь взад и вперед. Качалку Саския поставила так, чтобы видеть реку и то место, где она вырывалась из-под деревьев на простор к югу от плеса, чтобы первой увидеть Кулли, когда сын вернется.