– Зимородок! На счастье, нет?
Вот так и получилось, что Тамаша Моргадеса прозвали Зимородком, а его вдовую дочь Розалию Кьярамонте – дочерью Зимородка. Оба прибыли из Нового Орлеана, поднявшись по Миссисипи до Тинасси, а уже оттуда, вверх по реке, добрались до долины Надежды. По их словам, они были странствующими артистами: Тамаш играл, а Розалия танцевала. Но путешествовать им прискучило, и они стали подыскивать себе подходящее местечко, где можно было бы осесть вместе с ребенком.
Складывалось впечатление, что Розалия прилагает все усилия к тому, чтобы поскорее обзавестись друзьями. Она всегда была готова остановиться и поболтать, если Кейтлин располагала свободным временем. Молодая женщина каждый день находила какой-нибудь предлог, чтобы заглянуть на факторию. Стефания же, постепенно пообвыкнув, подружилась с пятилетней Анни Ванн. Розалия рассказала Кейтлин, что они останавливались и играли в любом месте, где собиралась хоть какая-нибудь публика, но чем выше по Миссисипи, тем меньше им встречалось поселений, а на Тинасси они практически и вовсе исчезли. Кейтлин робко призналась, что танцевала контрдансы под скрипку своего отца, но всегда вместе с другими танцорами, и потому она не представляет, каково это – женщине танцевать в одиночку, без партнера.
– А вот так, – ответила Розалия, вскинула руки и принялась притопывать ногами. Как-то совершенно неожиданно она вдруг стала выше ростом и обрела нешуточную властность.
– Вот это да! – воскликнула Кейтлин. – Жаль, что вас не видят Софи и Венера!
– Если позволите, я могла бы станцевать для женщин – но только для них одних – в вашей кладовой, где мужчины не смогут подсматривать за нами.
Они договорились встретиться уже на следующий день, и Кейтлин отправила Анни предупредить о готовящемся представлении Венеру, Пейшенс Драмхеллер и Малинду. Сама же она надела шляпку от солнца и поднялась наверх, через сад, чтобы лично пригласить Софию. Она была рада тому, что у нее появился подходящий предлог для визита. Они уже давно стали сестрами друг для друга, но последние два года не общались из-за личного горя, разделившего их. И Кейтлин очень хотелось положить конец разладу.
Самым главным для нее сейчас было помириться с Софией и Гидеоном. Муж наконец признался ей, что верит в то, что Кадфаэль и Шарлотта живы, но шансы вернуть их зависят от того, удастся ли им сохранить добрые отношения с индейцами. Он не хотел говорить ей об этом, когда она не находила себе места от горя сразу же после похищения Кадфаэля, и предупредил, чтобы Кейтлин ничего не говорила Софии, пока он не будет знать больше. Приободрившись после таких известий, Кейтлин попыталась смириться с тем, что Рианнон добровольно отправится жить в племя, обитавшее в двух долинах к востоку от них.