Но потом Стефано согласился возвратиться в Палермо по настоятельной просьбе моего отца и братьев, якобы для того чтобы совершить какую-то важную сделку. Альбанизи были купцами, и Стефано имел к этому ремеслу настоящее призвание: он вежлив и обходителен, ни одна деталь не ускользнет от его внимания. Другие купцы любят его и уважают. Уезжая, Стефано поцеловал меня и положил руку мне на живот, прощаясь с нами обеими. Ребенок начал толкаться в ответ, и мы рассмеялись. Вскоре Стефано тронулся в путь со своим старым слугой Микеле, который горько жаловался на то, что вынужден расстаться с горами.
На следующей неделе, в один из жарких дней, когда я отдыхала на террасе, Микеле вдруг появился в саду. Приложив палец к губам, он подал мне знак хранить молчание. Он пришел, чтобы сообщить мне о том, что в Палермо Стефано арестовали и посадили в тюрьму инквизиции. Его обвинили в ереси и в том, что Альбанизи были тайными иудеями. Микеле не знал, кто выдал Стефано, но я сразу же заподозрила своего отца. Стефано согласился терпеть жару в городе только ради того, чтобы оказать ему уважение. Братья обмолвились, что отец проиграл в карты много земель, принадлежавших Кьярамонте, что он сожалел о том, что дал за мной такое богатое приданое и что Стефано был достаточно богат, чтобы жениться на мне и без него.
Я знала, сколь коварен и непредсказуем отец. Пока Микеле рассказывал, я уже понимала, как хитро и ловко он все устроил ради своей выгоды. Хотя инквизиция конфисковала собственность еретиков, у моего отца были связи, и если он донесет на Стефано, то некоторая часть состояния Альбанизи должна была попасть в его руки. Я же в то время вновь пребывала под его крышей, то есть фактически представляла собой заложницу. Ребенок Стефано тоже должен был достаться ему. Дочь находилась в руках отца и братьев. Они должны были выступить в качестве моих тюремщиков. И я бы никогда больше не увидела Стефано.
Микеле дал мне кошель с неаполитанскими пиастрами, сказав, что это было все, что смог достать Стефано перед тем, как его увели. Стефано хотел, чтобы я уехала немедленно.
Уехать? Мое отчаяние, когда я узнала о том, что Стефано угодил за решетку, было столь велико, что я едва могла дышать.
«Я не оставлю его одного!» – заявила я.
«Вам слишком опасно возвращаться во дворец Альбанизи, даже если вам разрешат покинуть дом вашего отца. Мой хозяин желает, чтобы вы уехали в Америку. Она достаточно далеко отсюда, и вы будете чувствовать себя в безопасности. Там, в Луизиане, живет его кузен. Он позаботится о вас и ребенке. Вот адрес его дома в Новом Орлеане». И Микеле сунул мне в ладонь сложенный листок бумаги.