– Ну что, все готовы ехать домой? – спросила Ханна, облокотившись на раковину.
Все запротестовали; никому не хотелось, чтобы поездка заканчивалась. Складывалось впечатление, будто мы покидаем летний лагерь, и всех тянуло пообещать вечно дружить, постоянно быть на связи и хотя бы раз в год снова и снова собираться здесь… но в реальности это была всего лишь пауза в череде обычных будней. Ну а для Дженсена, который не был в отпуске несколько лет, эта поездка вряд ли повторится в ближайшее время. Он уедет отсюда и снова будет тем, кто он есть – трудоголиком, человеком, который все раскладывает по полочкам. А все то, что скрывалось под этой оболочкой и что вырвалось на свободу, этот раскрепощенный и страстный мужчина, все исчезнет.
Взглянув на него, я обнаружила, что он смотрел на меня, и наши глаза встретились. Я ясно читала его признание, что ему было очень, очень хорошо.
И что все это было… так непредсказуемо.
Моя привычка просыпаться рано, как правило, играла мне на руку.
Вечный жаворонок, я часто задавался вопросом, такой ли я на самом деле или же это просто прямое следствие того, что я вырос в доме с еще шестью людьми. Ранний подъем означал, что у тебя в душе еще есть горячая вода, сухие полотенца и ты можешь побыть один в ванной, ты вообще можешь побыть один – после семи утра это уже невиданная роскошь. В колледже ранний подъем означал, что я мог тусоваться почти до утра, приковылять в общагу и при этом все равно встать рано и успеть сделать домашнее задание или подготовиться к экзамену.
А во время этого отпуска я каким-то образом научился спать по утрам и просыпаться, только когда Пиппа, ворочаясь, прижималась ко мне своим горячим телом, или когда снизу доносился аромат тостов со сливочным маслом и ягодами. Чаще всего мы спали до десяти. А однажды, после одной особенно запомнившейся ночи, аж до одиннадцати.
Для меня это просто неслыханно… но чертовски приятно.
Поэтому когда ранним воскресным утром я открыл глаза и обнаружил, что за окном еще темно, я попытался снова заснуть. Всего через несколько часов мы покинем это уединенное место, которое оберегало нас от внешнего мира. И мне хотелось хотя бы мысленно остаться тут как можно дольше. Для реальной жизни словно было еще рановато. Рядом лежала Пиппа, голая и горячая. Ее волосы беспорядочно рассыпались по моей шее и нашим подушкам; она приоткрыла губы во сне. Но в мыслях уже предательски составлялись списки дел, которые нужно сделать по возвращении в Бостон, и выстраивались в четкое расписание.
Завтра я непременно буду за это благодарен, но сейчас проклинал свои внутренние часы, которые снова заработают, едва только закончится отпуск.