– Странный выбор для продолжения, – положив голову мне на плечо, заметила Пиппа. – Хотя наш не менее странный для начала.
Я наклонился к ней еще ниже, чтобы она услышала меня, несмотря на громкую музыку.
– Ее отец умер, когда она была подростком. Он любил Энн Мюррей. И для нее ее песни многое значат.
Пиппа подалась ко мне ближе.
– А-а.
Вот так это и начинается, – подумал я. – Не с огромного потока информации, а по кусочкам. Теперь Кэм знает все эти нюансы о Бекки и даже больше.
А я узнал, что Пиппе не нужно было смотреть на видеоподсказку, чтобы петь. Что она танцует как кукла, что у нее две мамы и что она любит кричать под дождем.
И я снова прижался своим ртом к ее, а когда отодвинулся, увидел ее вопросительный взгляд.
– Что? – спросил я, убрав прядь волос с ее лица.
– Ты пьяный? – спросила она в ответ.
Смеясь, я ответил:
– Ну… да. А ты?
– А то. Но этот поцелуй был похож на настоящий.
Открыв уже рот, чтобы ответить, я почувствовал, как все начали вставать.
– Место больно тухлое, – сказал Уилл, встав и одеваясь. – Предлагаю завалиться в винный бар в гостинице.
Я посмотрел на часы: всего десять.
Тоже поднявшись, я помог Пиппе надеть пальто, и, молча расплатившись, мы ушли.
И только войдя в гостиницу, я вспомнил, что мы ушли на середине песни Бекки и даже не попрощались.
* * *
Вот он, момент истины.
Ну, может, почти.
Я чувствовал зов номера наверху, хотя мы пришли в небольшой винный бар. Непонятно, то ли мы откладывали неизбежное, этот неловкий танец вокруг крошечной кровати, то ли просто хотели еще повеселиться.
– Кажется, нам нужно посовещаться, – заявила моя сестра, плюхаясь в мягкое кресло. – И серьезно обсудить, меняем ли мы наш маршрут или оставляем, как есть.
– Я думал, Бекки не станет большой проблемой, – сказал Уилл. – Думал, ваш липовый брак будет забавной идеей и все мы повеселимся, но чем быстрее мы трезвеем и чем ближе ночь, тем все более странно видеть, как Бекки на тебя таращится.
– Это правда, – посмотрев на меня, сказала Пиппа. – Ты заметил?
Пожав плечами, я снял свитер, не в состоянии вынести жар камина.
– Наверное, ей это тоже странно.
– А Кэм кажется симпатичным, но конченый идиот, – сказала Руби.
Закрыв глаза, я откинулся на спинку дивана. Вот она, реальность: снова увидеть Бекки было так изнурительно не потому, что это было странно, а потому что я все время ждал, что это будет странно…
– Мне нормально при любом раскладе, честно, – ответил я. – Как остаться, так и уехать.
– Кажется, Дженсен единственный, кто воспринял все лучше всех, – заметила Зигги. – Меня, например, так и тянет на нее наорать.