Таким образом, эпидемия охватила почти всю центральную часть России: на северо-западе не затронула Новгород Великий, но дошла до Старой Руссы, на западе достигла Ржева, на юге – Рыльского уезда и Шацка, на востоке – Нижнего Новгорода, на севере – Вологды, на северо-востоке – Соли Галичской. На юге она свирепствовала в Астрахани, Казани, на западе от Руси – в Великом княжестве Литовском и в Киеве, которые входили в состав Речи Посполитой. Там она дополнилась голодом, который, по свидетельству Яна Цедровского, был вызван увеличившимся количеством портивших хлеб полевых мышей. Цедровский писал, что моровое поветрие в княжестве Литовском объявилось в октябре 1653 года и продолжалось до 1658 года.
Патриарх Антиохийский Макарий III из-за чумы застрял в Коломне, где стал свидетелем страшных картин морового поветрия:
«Бывало, когда она [чума] проникала в какой-либо дом, то очищала его совершенно, так что никого в нем не оставалось. Собаки и свиньи бродили по домам, так как некому было их выгнать и запереть двери. Город, прежде кишевший народом, теперь обезлюдел. Деревни тоже, несомненно, опустели, равно вымерли и монахи в монастырях. Животные, домашний скот, свиньи, куры и пр., лишившись хозяев, бродили, брошенные без призора, и большею частью погибли от голода и жажды, за неимением, кто бы смотрел за ними. То было положение, достойное слез и рыданий. Мор, как в столице, так и здесь и во всех окружных областях, на расстоянии семисот верст, не прекращался, начиная с этого месяца, почти до праздника Рождества, пока не опустошил города, истребив людей.
В одну яму клали по нескольку человек друг на друга, а привозили их в повозках мальчики, сидя верхом на лошади, одни, без своих семейных и родственников, и сваливали их в могилу в одежде. Часть священников умерла, а потому больных стали привозить в повозках к церквам, чтобы священники их исповедовали и приобщили св. Таин. Священник не мог выйти из церкви и оставался там целый день в ризе и епитрахили, ожидая больных. Он не успевал, и потому некоторые из них оставались под открытым небом, на холоде, по два и по три дня, за неимением, кто бы о них позаботился, по отсутствию родственников и семейных. При виде этого и здоровые умирали со страха».
Павел Алеппский, сын Макария III, который тоже был с отцом в путешествии в Московию, в своих записках писал о внезапных смертях, что стоит, бывало, человек и вдруг моментально падает мертвым; или: едет верхом или в повозке и валится навзничь бездыханным, тотчас вздувается как пузырь, чернеет и принимает неприятный вид.