– Идиот? Я? Это ведь ты считаешь хорошей идеей развязать кровавую гражданскую войну.
– Из-за императрицы, – упорствовал Нэчжа. – Именно из-за Дацзы в страну вторглась Федерация, императрица виновата в резне в Голин-Ниисе…
– Ты не был в Голин-Ниисе, – оборвал его Катай. – Не рассказывай мне о нем.
– Ладно, прости. Но неужели это не причина для того, чтобы сменить режим? Она ослабила ополчение, завалила международные отношения, она не годится в правители…
– У вас нет доказательств.
– Есть. – Нэчжа остановился. – Взгляни на свои шрамы. Посмотри на меня. Доказательства написаны на нашей коже.
– Мне плевать, – сказал Катай. – Насрать мне на вашу политику, я просто хочу домой.
– И чем ты там будешь заниматься? – поинтересовался Нэчжа. – За кого сражаться? Грядет война, Катай, и когда она начнется, никто не останется в стороне.
– Неправда. Я могу уединиться и жить добродетельной жизнью ученого отшельника, – упрямо сказал Катай.
– Хватит, – вмешалась Рин. – Нэчжа прав. Ты просто упрямишься.
Катай закатил глаза.
– Ну конечно, ты тоже участвуешь в этом безумии. Чего же еще можно было ожидать?
– Может, это и безумие, – сказала Рин. – Но это лучше, чем сражаться в рядах ополчения. Да брось, Катай. Ты знаешь, что я не вернусь к прежней жизни.
По глазам Катая она видела, как ему хочется разрешить противоречие между верностью и справедливостью, ведь бедный Катай всегда старался поступать правильно, в соответствии с моральными принципами, и никак не мог примириться с тем, что военный переворот иногда оправдан.
Он взмахнул руками.
– Даже если и так, как в моем положении я могу поддержать вашу республику? Мой отец – министр обороны империи.
– Значит, он служит не тому правителю, – сказал Нэчжа.
– Ты не понимаешь! Вся моя семья сейчас в столице. Их могут использовать против меня – маму, сестру…
– Их можно вывезти, – предложил Нэчжа.
– Как вывезли меня, да? Очень мило, уверен, им понравится, когда их похитят среди ночи, а дом спалят.
– Успокойся, – сказала Рин. – Они ведь будут живы. Тебе не придется волноваться.
– Как будто ты знаешь, что это значит, – огрызнулся Катай. – Твой ближайший родственник, если можно так выразиться, маньяк со склонностью к самоубийству, который погиб почти в такой же идиотской миссии, как он сам.
Одним своим тоном он перешел границу. Нэчжа оторопел. Катай быстро заморгал, пытаясь не смотреть на них. На мгновение Рин понадеялась, что он сдаст назад и извинится, но он просто отвел взгляд.
Она ощутила боль в груди. Тот Катай, которого она знала, извинился бы.
Все трое надолго умолкли. Нэчжа уставился в стену, Катай себе под ноги, и никто не осмеливался посмотреть Рин в лицо.