– Я очень за вас рада, – говорит мать потеплевшим голосом. Машинка стихает, слышно, как мать снимает очки, кладёт их на столик рядом с шитьём. – Сейчас мы поставим чайник и будем пить чай.
А в соседней комнате Тоня ноет, не хочет отдавать шоколад матери.
– Надо дождаться отца. Ты понимаешь? Да не съем я её, просто положу!
– Зачем? Это мне дали! Американцы – хорошие, они союзники!
– А я говорю, что надо дождаться отца. Отдай, Тоня!
– Зачем надо меня дождаться?
Входит в комнату так неожиданно и тихо, что пробирает неприятная дрожь. Подтянутый, строгий. Вкрадчивый голос. Неприятный.
– Вот, полюбуйся: она с соседкой, с Зоей этой, бегала на Красную площадь. Им там шоколадку дали.
– И что?
– Ну как! Это же иностранный шоколад! Сколько раз говорили – ничего нельзя брать на улице у незнакомых.
– Антонина, отдай.
Этому голосу нельзя не повиноваться. Слышно, как шуршит обёртка. Нюхает?
– Антонина, я говорил, чтобы ты не общалась с соседями?
– А с кем мне общаться, никого же больше в квартире нет! – капризно говорит Тоня.
– Мы скоро переедем, и у тебя будет много подруг, – быстро вступает мама.
– Скоро, скоро… Уже три года!
Надулась.
– Ну, что ты хочешь, война… – Мать говорит как-то неуверенно. Ждёт, что скажет отец. Но тот молчит. Только тянет нервы. Тоня шоркает ногами по полу. Дышит обиженно, шумно.
– Тоня, ты меня поняла? – Отец. Спокойным голосом, почти равнодушным. Как будто ничего не происходит. – Это нехорошая семья, ты не должна с ними общаться.
– Враги народа? – спрашивает Тоня сквозь надутые губы.
– Нет, просто неблагонадёжный элемент.
Проходит к шкафу, открывает дверцу, снимает вешалку и вешает внутрь – что там на нём? Форма? Пиджак? Нет, он не простой, даже если в штатском, это понятно. Но всё-таки, в чём он?
Звенит тонкий фарфор, мать выставляет на стол чашки.
– Чайник сейчас закипит, садитесь чай пить, – говорит и выходит на кухню.
– С шоколадкой? – оживляется Тоня.
– Только если ты меня поняла, – спокойно говорит отец.
– Поняла, пап, – быстро соглашается Тоня.
Мать возвращается с чайником. Густо, пушисто падает в чашки крутой кипяток. Двигают стулья, садятся вокруг стола. Круглого стола в центре комнаты – так же, как было у той, другой семьи, что жила до них.
Или это прежняя мебель?
Ломается плитка. Тоня звонко откусывает кусочек шоколадки.
– А мне Зоя рассказала секрет ещё давно, но если я с ней больше не дружу, можно ведь уже рассказать, да? – спрашивает полнорото, прихлёбывая чай.
– Какой секрет? – Мать.
– Можно, – кивает отец.
– Она говорит, тут раньше люди какие-то жили, до нас, и у них был мальчик, Толли. Они уехали, в эвакуацию, наверное. А Ира, Зоина сестра, она в него втюрилась! – прыскает в чай.