– Зоя, кому сказала: не ходи!
– Но мама, как же, это ведь такое, это же, ну ведь…
– Потом, поняла. Там сейчас не до нас. Сиди.
Но поздно – по коридору ор, грузный стук костыля, прыгает на одной ноге, хватается руками за стену, падает на дверь, вламывается в комнату:
– Сука где эта? Где эта дворянская тварь?!
– Прекрати сейчас же! – верещит за его спиной Удальцова.
– А! Падла. Сидишь? Всё здесь сидишь, пока я… Пока мы… Как вши, в грязи, в говне…. Пока нас там – заживо, заживо всех. Ты тут сидишь, сука! Убью! – ревёт он и кидается, летит на пол стул, истошно визжит Зоя. – Убью, падла! Недобитки, суки! Не перестреляли вас, не пересажали всех! Из-за вас всё! Из-за таких, как вы, предателей, тварей!
Врубается в пол костылём, шарахается по комнате, Удальцова прыгает сзади, пытается повиснуть у него на плечах, Зоя визжит, как заяц.
Артём не видит, но слышит – как дерутся, толкаются, матерятся, кричат. Зоя плачет, Удальцова орёт и колотит мужа по голове, мать хватает что-то и разбивает об него – летят осколки, звенят, хрустят под ногой – что это? бутылка? ваза? фамильное блюдо? Ничего не понятно, ничего не видно. Но он и сам уже кидается, машет руками и рычит от бессилия – он хватает воздух, один только воздух.
Наконец, скрутили, придавили.
– Не для тебя, ты змея, всё равно всех изведём, вон, для ребёнка, – оборачивается в дверях Удальцова, выволакивая, наконец, оглушенного мужа.
И всё стихает. Только всхлипывает в углу перепуганная Зоя. Где-то вон там, где лежит на полу лунное пятно.
Он опускается на пол посреди комнаты. Он задыхается. Держится за голову. Терпеть. Терпеть. Всё можно перетерпеть. Кончится, и это кончится. И будет тишина. Вот, как сейчас, – тишина…
– Мама! Мама! – Голос врывается так неожиданно, что он вскакивает и крутится на месте. – Мы с Тоней были на Красной площади, и там американцы дали нам по шоколадке! Вот, смотри!
Задыхается, топает. Залетает в комнату, вышибая дверь. Слышно, как в соседнюю так же влетает Тоня. Слышен её восторженный крик.
– Только погоди, не ешь. Тоня говорит, она может быть отравлена. Надо сначала проверить. Если что…
– Зоя, сколько тебе лет? – строгий голос матери. Спокойный. Стучит, стучит бесконечная машинка.
– Я… Мы…
– Зоя, сколько тебе лет?
– Пятнадцать…
– Как себя ведут воспитанные девушки в пятнадцать лет?
– Но мама…
– Ничего не слышу. Выйди и войди, как положено.
– Мама, но я ведь уже не маленькая!
– Именно!
Стучит машинка. Слышно, как Зоя со злостью разворачивается на каблуках. Хлопает дверью.
– А вот и не пойду. Возьму – и не пойду, – бурчит себе под нос – и тут же входит спокойно, с достоинством. Произносит холодно, как о чём-то будничном: – Мама, нам с Тоней американцы на Красной площади подарили по шоколадке. Только Тоня говорит…