– Тоня! Что ты делаешь! Прекрати, – одёргивает мать.
– Втюрилась, втюрилась! – не слушает её Тоня. – И когда он вернётся, они поженятся.
Мать встаёт, возвращается с тряпкой, вытирает со стола.
Отец спокойно пьёт, вроде, не обращая на это внимания.
– Тоня, ты об этих людях больше ничего не слышала?
– Нет, а что? Ну, только, что этот мальчик, Толли, он взрослый был уже на самом деле, и у него были такие глаза, как у девочки, с ресницами, Зоя говорила, и когда он вернётся…
– Дочь, он не вернётся.
– Серёжа.
– Вера, всё в порядке. Она уже взрослая. Может знать.
– Сергей…
– Что? – Тоня. – Ну, что?
– Ничего. Они не в эвакуации. И они сюда уже не вернутся.
– А что, это были враги народа, да? – выдыхает Тоня с каким-то жутким, липким любопытством, но отец не успевает ничего ответить – вдруг звенит дверной звонок, и Артём вздрагивает – не слышал его здесь да и не думал, что бывает.
– Что это? Зачем в общий звонить? – говорит отец с приглушённым раздражением.
– Может, перепутали? – отвечает мать. – Я проверю, – и встаёт из-за стола, и выходит в коридор.
Но дверь уже открыли.
– Шустова? – слышно с лестничной клетки. – Людмила Ивановна?
– Нет. Сейчас. Люд! Тебя! – Мать кричит по коридору и возвращается в комнату.
– Да. Что такое?
– Людмила Ивановна? Телеграмма с фронта. Распишитесь, – каменный голос почтальона.
И почти сразу же ухает на улице: «Победа!»
– Победа! – отзывается в комнатах.
– Победа! – стучит в стену костылём дядя Лёша. – Так и эдак вашу мать!
– Серёжа, ты знал? Это правда? – спрашивает женщина и всхлипывает судорожно, и тут же смеётся.
– Папа! Папа, ты слышал! Победа! – кричит Тоня и срывается из-за стола, вылетает в коридор, где уже кричит Зоя:
– Мама, победа! Это Ирочка, Ирочка пишет? Она знала, знала?! – и выскакивают вместе с Тоней из квартиры, несутся вниз по лестнице, оглашая дом:
– Победа! Победа!
Мать ничего не отвечает. Соляным изваянием стоит, прижавшись к косяку. Уже стихли в квартире крики, только с улицы и из подъезда доносятся ещё голоса. И только потом Артём слышит её глубокий, тяжелый, полный отчаяния вздох.
Похоже, проспал полдня.
Похоже, скоро вечер.
Солнце пылает опять в пыльных окнах. Во рту сухо, губы спеклись. Желудок подвело. Жарко. Воздух, как занавеска.
Всё как вчера. Если это было вчера.
Он уснул на подоконнике ничком, прикрывшись пиджаком. Ноги поджаты, голова на локте. Так и проснулся, не поменял позы. Плечо затекло. От этого и проснулся, что затекло.
Пошевелился и встал, чувствуя себя избитым и больным. Нет, надо с этим что-то делать. Принялся рьяно крутить плечами. Головой. Руками. Как пропеллерами, сильнее, сильнее. Кровь заходила, но бодрости от этого не прибавилось. Наоборот, какое-то отупение во всём теле и ощущение обречённости.