«Сухова Мария Герасимовна, 1891 г.р., место рождения: Московская обл., Сараевский р-н, с. Борец. Пол: женщина. Национальность: русская. Социальное происхождение: из мещан. Образование: низшее. Профессия / место работы: домохозяйка. Партийность: б/п. Дата ареста: 1 сентября 1937 г. Обвинение в шпионской деятельности. Осуждение: 28 ноября 1937 г. Осудивший орган: Комиссией НКВД СССР и прокурора СССР. Приговор: ВМН. Дата расстрела: 11 декабря 1937 г. Место смерти: Московская обл., Бутово. Дата реабилитации: 11 июня 1957 г.».
«Извещение: Ваша дочь, лейтенант Шустова Ирина Ивановна, уроженка г. Москвы, в бою за Социалистическую Родину, верная воинской присяге, проявив геройство и мужество, убита в бою 2 мая 1945 г. Похоронена: место не установлено. Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии (приказ НКО СССР)».
«Томильский Сергей Владимирович (1897–1974). Член ВКП(б) с 1916 г. Член ВЧК по г. Харьков, военный разведчик. Сотрудник ГПУ НКВД с 1923 г. Репрессирован. Дата ареста: 1938 г. Реабилитирован: 1939 г. Инженер, сотрудник Министерства сельского хозяйства РСФСР. Похоронен: г. Москва, Новодевичий монастырь. Причина смерти: инфаркт».
Он опустился на пол совсем без сил. Откинулся к стене, руки безвольно упали. Рядом в пыли оказалась детская игрушка, дурацкая красная неваляшка с младенческим лицом, в чепчике. Он взял её – центр тяжести со звоном сместился. Игрушка посмотрела на него одним глазом, второй был стёрт.
Он вытянул ноги и поставил игрушку рядом. Она закачалась, звеня. Он толкнул её. Она закачалась сильнее, с тем же меланхоличным, равномерным звоном. Он толкнул её со всей силы. Игрушка зазвенела отчаянно, отлетела на метра и там продолжала качаться, восстанавливая равновесие.
Он закрыл глаза.
Это ли то, что ты хотела мне сказать? Вот это?
Он поднялся и дошёл до игрушки. В гулкой тишине чердака она все ещё качалась, тихонько позвякивая.
Глянув на неё, он как-то сразу понял, что сейчас надо делать. Спустился с чердака и пошёл по лестнице вниз. Шаги его гулко отдавались по лестнице.
– Я понял. Слышишь? Я всё понял, – шептал, спускаясь всё ниже и ниже. Он чувствовал себя стариком. Дряхлым, его еле держали ноги. – Я всё понял. Всё. Теперь отпусти меня, – сказал, уже стоя у двери, и посмотрел наверх, в перспективу лестницы.
Дом был тих, пуст и мёртв.
Артём почти упал на дверь, навалился на неё всем телом.
И не ожидал, как легко она поддалась.
Вылетел и чуть не загремел на асфальт. Зажмурился, потому что солнечный свет саданул по глазам, проскочил несколько шагов, заваливаясь всем телом вперёд, прежде, чем смог погасить инерцию и остановиться.