Его глаза были ярко-зелеными.
— До меня дошел слух, — сказал он, — что Красная смерть бушует в Сарманке.
Она резко вдохнула. Болезнь, что, как говорят, погубила великого Давида Прядильщика снов, последнего Пророка, наделенного волшебством. Сотни лет назад. Это были легенды. Лин покачала головой.
— Это практически детская сказка.
— Расскажи это людям Сарманки, — сказал мягко Пророк. Она не успела заговорить, он взял ее за руку. — Мне приходили отчеты, уже сто человек умерло.
— Почему никто не говорит об этом? — осведомилась Лин. — Люди, что сейчас внутри, знают? — Сарманка была на юго-востоке, у гор, что граничили с Кахиши. Райен говорил, что деревья там цветут красными ароматными цветами размером с его голову, их бархатные лепестки устилают землю летом.
— Правда о Сарманке — и о многом другом — была скрыта ото всех нас, — сказал Пророк. — Слушай, болезнь не останется на юге. Она распространится, доберется до Тамриллина, а потом до севера, пока не пострадает весь Эйвар.
— Так все пропало?
Его тон теперь был строгим.
— Я хочу знать, помнишь ли ты то, о чем, кажется, забыли все поэты, об истинной цели нашего искусства. Ведь это не выступления на балах и не состязания.
— Наша истинная цель? — Лин встретилась с ним взглядом. Знакомый гнев вспыхнул в ней. — Посмотрите на меня. Если бы моей целью было золото или похвала, Эрисен, меня бы здесь не было.
Пророк мгновение выглядел удивленно. А потом рассмеялся.
— Конечно, — сказал он. — Ты права, Лин. Прости, ты права. Кстати, — он покрутил кольцо Академии и, пока она не успела ответить, вложил кольцо в ее ладонь. — На хранение, — сказал он. — Ты сделаешь это для меня?
— Почему…
— Считай, что это предосторожность, — сказал он. — А теперь идем. Нам лучше зайти.
Лин смотрела на него, на тень, упавшую на его лицо, на свет над его правым глазом.
— Один вопрос, — сказала она. — Зачем вы нас обманывали?
— Мне нравились наши встречи, — сказал он. — А тебе?
Лин не ожидала этого, но кивнула.
— Тогда возьми его, — сказал он, — и не думай обо мне плохо, — он встал, отряхнул одежду, стал выше, чем раньше, и лира оказалась у него на боку. Сияние его метки, казалось, окутало все его тело, словно он весь сиял, но она знала, что это игра ее воображения.
Лин ощутила потерю, не понимая причину, пока смотрела, как Пророк кланяется и уходит в толпу. Он прошел в полоску света, падающую из дверей, она увидела, что он чуть прихрамывает, но знала, что это не важна, как и не будет важным ни для кого в комнате из тех, кто будет рассказывать об этой ночи до конца своих жизней.