Валанир коснулся лица над глазом.
— Ты не видела в темноте, — сказал он. — Один из даров, полученных в замке — от руки самого придворного поэта Геррарда. Моя метка сломана.
— Как?
— Довольно просто, — сказал Валанир. — Один удар ножа, — он увидел ее лицо и добавил. — Не переживай. Это мне не помешает.
Лин была потрясена, хоть и знала, что его могла ждать судьба хуже.
— Метка Пророка… Валанира Окуна.
— Для Никона Геррарда это ничто, — сказал Валанир. — Не видишь, Лин? Гадание на крови принесло Красную смерть в Эйвар. Не сразу, не за один или два ритуала, но с годами. Стоит поэту сделать это несколько раз, и он этим не управляет. Темный дух селится в нем. В Кахиши это зовется духовный лайлан — ночь. Человек, поглощенный ночью, должен убить.
Кровь всегда осушала. Она вспомнила.
— Но придворный поэт? Зачем ему такое?
— Он не всегда был придворным поэтом, — сказал Пророк. — И теперь… нет «зачем». Это уже не он. После стольких лет получается такое.
— Мы не можем просто убить его? — сказала она. Одной стрелы в сердце или горло хватило бы. Как бешеного волка.
Он рассмеялся, но не весело.
— В чем-то ты похожа на мать. Нет, Лин Амаристот. Если бы я думал, что Ника можно убить с лайлан в нем, я бы отдал жизнь за это. Это… мой долг.
Лин посмотрела с вопросом, Валанир продолжил:
— Когда мы учились в Академии вместе, гадание на крови интриговало нас. Мы резали себя и друг друга, — он протянул левую руку и закатал рукав. — Тут видно один из разов, когда я дал ему порезать меня. Так и не посветлел, — она даже в тусклом свете увидела багровый шрам на его руке.
— Это могло вас убить.
— Нам было пятнадцать, — сказал он. — Дураки. Мы были лучшими в свой год. Хотели скорее стать великими, искали силу. Мы этого не получили… но когда Ник решил идти по своему пути, мы не могли оставаться друзьями. Полагаю… я виноват, что не убил его тогда или не сказал кому-то в Академии. Тогда я не знал того, что сейчас. И я не думал… что он убьет.
— Вы ему доверяли.
— Я поздно понял, кем он был. Я думал, что в сердце он еще тот, кого я знал. Ты знаешь, что это, да, Кимбралин?
Она тряхнула головой.
— Просто Лин, — она звучала недовольно. Даже с ним. Она ощущала, что он подбирал слова. Он назвал ее по настоящему имени намеренно.
Она видела придворного поэта: важного мужчину с умными темными глазами. Она не видела его как одержимого.
— Откуда вы знаете? — спросила она. — Может, он прекратил раньше, чем навредил. Может, убивал кто-то другой.
Валанир встал с пола и подошел, оказавшись перед ней.
— Возьми меня за руку и закрой глаза, — сказал он и улыбнулся, когда она не двинулась, глядя на него. — Подозрения. Словно ты не можешь меня пронзить ножом, если захочешь.