— Путь…
— Больше рассказать не могу, — сказал он. — Я хотел бы. Но одно скажу. Ты, наверное, задумывалась, почему я из всех поэтов искал тебя.
Лин не смотрела ему в глаза. Холод рассвета давил на ее плечи.
— Я думала… потому что я не совсем поэт. Нечего терять.
— Нет, — она вскинула голову от сильного ответа. — Ты рисковала жизнью со мной, играла почти до крови на руках, веря в это? Мне жаль. Я сожалею, — он взял ее за руку здоровой рукой. — Я должен был сказать тебе, Лин Амаристот. О порталах между этим миром и Другим, об измерениях между. Коридоры дверей. За одной из самых важных я увидел тебя.
— Меня, — она неожиданно смаргивала слезы. — Это невозможно.
— Клянусь, — сказал он. — Я не вижу твою дорогу, но она важна.
— А вы? — она попыталась улыбнуться. — Куда ведет ваша дорога, Валанир Окун?
— Я буду влиять издалека, — сказал он. — Мы скоро встретимся, если боги позволят, — он сжал ее руку еще раз. — Береги себя, — он повернулся, чтобы уйти. Она смотрела, как он уходит за врата, усиливая хромоту, напевая, словно он был странным старым путником. Его капюшон скрывал лицо.
Лин отвернулась и пошла к центру города. Ее тень задевала камни, становилось светлее. Идеальная тишина пропадала, начинался день. Были ли его слова правдой?
Лин подумала о ночи музыки, надеясь, что мелодии будут всю жизнь звучать эхом в том длинном зале.
ЧАСТЬ 2
ГЛАВА 10
Впервые в жизни Рианна сидела в кабинете отца. Она знала это место как комнату для его дел, для встреч с людьми насчет торговли, для встреч с мужчинами. Она редко видела эту сторону его жизни: аккуратные ряды книг учета в кожаных обложках за ним, книги его большой библиотеки. Эти он разрешал ей брать по одной.
Гобелен висел на другой стене, там была сцена создания мира. Талион и Эстарра танцевали на лугу у гор и водопада. Киара была в дальнем углу, бледная, в темной одежде, поднимала руку в древнем знаке, защищающем от беды.
Говорили, Киара была против создания людей и человечества. Зная, что они принесут зло.
Рианна посмотрела на отца за столом, ждущего ее ответа. Он был удивительно терпелив.
— Аван, — сказала она. — Мы оба… решили, что это неправильно. И все.
Ее отец рассеянно теребил ткань плаща. Он был наряжен для праздника и состязания, где будет судьей.
— Прости, любимая, — сказал он, — но вряд ли это придумал Нед. Он заботится о тебе.
— Так было, — сказала она. — А потом он понял… что я не могу ответить тем же, — она смотрела на свои ладони.
Мастер Гелван отклонился на стуле.
— Ах, — его лицо было нечитаемым. Он на миг улыбнулся. — Жаль, ты не сказала, что будешь упираться, — сказал он. — Я бы объяснил, почему этот брак важен.