Работа и личная жизнь должны идти параллельными путями. Сейча я понимаю это особенно ярко. Так как мелькание Адри перед глазами не способствует рабочему настроению. Возможно, кого-то это вдохновляет. Но я с трудом перестраиваюсь с мыслей о том, чтобы запереться с ней, на пациентов. Будь Адриана более равнодушна, глядишь и я бы успокоился. Но находясь рядом с ней ощущаю себя так, точно стою обнаженным в грозу, в открытом поле. И вот-вот шарахнет молнией.
Мать вашу, да между нами искрит! Я кожей чувствую, сквозь футболку и медицинскую форму. У меня волосы дыбом по всему телу. У меня вся кровь вниз устремляется от одной только мысли о том поцелуе. Точно это первая женщина, с которой я целовался.
"Лять, возьми себя в руки", — мысленно ору на самого себя. Как раз в этот момент Адриана наклоняется, чтобы поднять упавшие листы бумаги. Я на миг закрываю глаза и судорожно сглатываю. Но уже поздно: круглый зад продолжает стоять перед мысленным взором.
Кажется, я выхожу из кабинета чуть быстрее, чем хотелось бы. И, кажется, внутри меня пожар. В коридоре делаю пару медленных вдохов-выдохов, после чего даю себе слово прийти в норму.
Меня точно высшие силы слышат, потому что буквально через полчаса пациенты начинают идти один за другим. Тут уже не до сексуальных страданий. Один за другим идут кошка с отравлением, кролик с подозрением на заворот кишок, старая собака с астмой, хомяк со сломанной лапкой, на которого Адриана смотрит с легкой паникой.
— Что? — не выдерживаю я.
— Не работала с такими мелкими животными.
— Ну так учись. — отвечаю сухо. — Что тебя смущает?
— Кости торчат.
Амирана стоит рядом и прислушивается к разговору. Я уже не раз замечаю, что она симпатизирует Адри, помогает, подсказывает.
— У всех могут кости торчать. Что это означает.
— Открытый перелом. — отвечает смятение моих мыслей. — Высокая опасность инфекции, дозу антибиотиков придется рассчитывать крайне осторожно. Джунгарские хомяки крошечные, плюс еще…
— Ампутация. — перебиваю я ее.
Адри запинается на полуслова и округляет глаза.
— Так сразу?
— Если сейчас ампутируем лапу, то появится культя, а хомяк отлично будет носится на трех конечностях. Гипс и повязки сама понимаешь наложить не выйдет, высокая вероятность сепсиса, придется постоянно ограничивать его в движении.
Адриана смотрит на меня первые несколько секунд как на монстра. Но затем во взгляде появляется задумчивость, а потом — неужели — она медленно кивает. Соглашается?!
— Ты прав.
Да ладно?! В душе ликую, а внешне сохраняю каменное выражение лица. Хомяк не ждет, надо его подготовить к ампутации.