Я, наконец, моргнула, сбрасывая оцепенение, напомнила себе, что это не я на фотографии, и страницу перевернула. Ещё с десяток подобных фотографий, Лада позировала, как могла, улыбалась, меняла позы, а Роман Евгеньевич стоял, как стена, с одинаковым выражением на лице. Оживился только на фотографиях с банкета. Гостей на самом деле было много, ресторан красивый, столы ломились от закусок и выпивки, я каждый снимок с любопытством изучала.
Люди веселились, танцевали, молодые целовались, и Роман даже улыбался. А если камера ловила его взгляд, направленный на мою сестру, становилось жарко, даже мне. Уж не знаю, сколько в этих взглядах было любви, но откровенного желания хоть отбавляй. А Ладка его обманула и бросила. Мне его даже жаль. Совсем чуть-чуть.
Из-за этой жалости я всё-таки разобрала сумки с его вещами, и разложила одежду в полупустом шкафу. Раскладывала и думала: сколько в жизни странностей. И, наверняка, это будет самый странный отпуск в моей жизни.
— Липа, ты где?
После этого дурацкого вопроса от двери, вся жалость, что во мне, возможно, и родилась, растаяла. Я отвечать не стала, готовила ужин, некое подобие итальянской пасты на русский манер из ограниченного выбора продуктов, что нашёлся в холодильнике. Помешивала соус с томатной пастой, и продолжала молчать. Его не было четыре часа. Четыре! Он запер меня и уехал, и, наверняка, даже не беспокоился и угрызениями совести не мучился. Что подтверждал его бодрый голос.
— Липа, чего молчишь?
— Я не собака, голос подавать, — проворчала я, не поворачиваясь от плиты.
Роман Евгеньевич фыркнул уже за моей спиной.
— Подумать только. Ты обиделась?
— Ну что вы? На что, интересно? На то, что вы меня здесь заперли? Не имея на это никаких прав и оснований!
— А ты куда-то собиралась? — Он сунулся мимо меня к кастрюле. Живо поинтересовался: — Чем пахнет?
Я плечом дёрнула, вынуждая его отстраниться.
— Едой.
— Липа не в духе, — почти пропел он. Я обернулась и посмотрела на него. Проговорила с намёком:
— Роман Евгеньевич.
Мы взглядами встретились, и он отступил.
— Ладно, не злись. И, может, ты перестанешь называть меня Евгеньевичем?
— У вас есть другое отчество?
— У меня есть штамп в паспорте, — съязвил он.
— Я здесь не при чём! — возмутилась я.
— Разберёмся. Ужинать будем?
Я зубами скрипнула.
— Через пятнадцать минут.
Он из кухни вышел, а через минуту из комнаты послышался его довольный голос:
— О, ты всё разобрала! Молодец какая.
— Чтоб ты подавился, — проговорила я себе под нос и выключила газ.
— Я попросил разузнать всё о твоей семье, — сказал Роман за ужином. У меня и без того аппетита не было, я лишь водила вилкой в своей тарелке, украдкой наблюдая за тем, как ест мой нежданный супруг. Он ел с аппетитом и не отвлекаясь ни на что, и поэтому я немного удивилась, когда он заговорил. Уже успела погрузиться в свои невесёлые размышления, а тут Роман Евгеньевич ещё, по всей видимости, решил мне поводов для раздумий добавить.