Я туда сунулась было… За ним. И даже попала куда надо. Еле ушла. А я ему говорю: все же было хорошо, и вы с Клемсом были, что тебе еще понадобилось? Зачем опять разворошил? У парня из команды жена пропала? Откуда ты вообще знаешь, что она у него была? С его слов? Мало ли что люди говорят. Слова – пыль, прах, даже менее того: сотрясение воздуха. Вот и надо было держаться за своего Клемса, а не за всеобщее счастье радеть. Ну, ты знаешь, Дока так не образумить, у него на эту тему пунктик, он это всеобщее счастье коллекционирует, что ли? Потому что только коллекционеры так могут: убиться или убить за какую-нибудь монетку или картиночку с зубчатым краем, чтобы там бабочка какая-нибудь или штампик кривой. Нет бы радоваться тому, что есть! А ему надо, чтобы всё было хорошо, вообще всё. Ну, и что теперь?
Сбежать-то я оттуда сбежала, но это повезло просто, так уж сложилось, у меня ни плана не было, ничего. Просто как толкнуло в спину: иди, я и пошла.
Всё было как на кончиках пальцев, на цыпочках, на долях секунды, на мотыльковых крыльях совпадений, между мгновениями, как между каплями дождя, в тишине между вдохом и выдохом. Шаг, шаг, шаг, замереть, поворот, униформа на спинке стула – надеть. Там отвернулись, тут дверь закрыться не успела, там тележку опрокинули, тут мастер-ключ на столе оставили… Здесь глаза отвести, так чтобы ее и видели, и не видели. Один раз всё сошлось, как головоломка, которую не понял, но случайно сложил: сам не заметил, как.
– Второй раз они мне шанса не дадут. Даже пробовать не стану. Вот и ему говорю: чего ты еще не пробовал? Игрушечных слонов, говорящих кукол, человеческие жертвоприношения, что еще придумаешь? Давай, вспоминай, что еще бывает. А он такой: отстань. Это мне! После всего! А сам! Ну, и пришлось. Еле сбежала потом.
Конечно, они ее искали: блондинку тридцати с небольшим, маленького роста, плотного телосложения.
– Фотографии в интернете… Опасная пациентка… Я сама видела. А ведь я им говорила, что я не такая, что я – кукла. Предупреждала. Без толку! Они в такое не поверят, даже если у них на глазах сто раз перекинуться туда и обратно. Зато и прятаться было легче легкого. Кукол-то они не проверяли! Это наружу мне выйти трудно было, а снаружи им меня не взять, не бойся.
Тут же на больничной парковке подобрала какая-то девица лет пяти от роду, а мать не заметила до самого дома. А там мелкая говорит: мам, а мам, возьмем лялю домой? Мать, конечно, в ужасе: дочка у кого-то дорогую куклу увела. Велела оставить меня на улице, в дом не брать. Мелкая в слезы, конечно, я ее чуть-чуть успокоила, некогда мне. Я сама уже как Док – бросаюсь от одного к другому, мечусь… Я ему говорю: вслепую ты мечешься, Док, палишь в белый свет, как в копеечку. А он мне: нет, Мадлен, не вслепую, а по науке. Это называется «стохастический метод». Что за метод такой, спрашиваю. А он: ну, как ты и сказала, в белый свет, как в копеечку, пока не попадешь куда надо. Точно, говорю ему, самый научный метод и есть. Эх… Понимаешь, он там весь обколотый и одурманенный. Я до него добраться не могу. А ты хоть и младенец неосмысленный, хоть и мальчик, а всё-таки Молли. Давай посмотрим, как у нас вдвоем получится. Я сейчас закрою глаза – и ты закрывай. Идем со мной. Идем со мной. Туда, где Док. Помнишь Дока? Идем.