И сэр Уыльямс улыбнулся длинными, как пальцы, зубами.
А Бестужев удержался, чтобы не прикрыть трясущейся рукой жилистую свою и напряженную шею. Словно длинные желтые зубы принадлежали какому-нибудь дикому зверю, а не вежливому английскому послу, столь расположенному к посильным услугам для российского великого канцлера.
— И еще, граф, я бы счел не лишним упомянуть, что мой государь имеет твердые надежды, что на основе конвенции российские войска будут двинуты к границе.
Заключая союз с английским двором, Фридрих рассчитывал на этих русских солдат, купленных королем Георгом у Елисаветы.
— А субсидные деньги, сударь, на содержание ваших солдат припасены.
Бестужеву хотелось плакать.
Через двойные рамы было слышно, как бьет ледяная крупа в квадратные стекла.
Тикали часы.
— Позвольте, сэр, принести мне свои искренние поздравления с подписанием трактата, — сказал Алексей Петрович чужим старческим голосом.
— Благодарю вас.
— Я не премину, сэр, сегодня же известить об этом чрезвычайном событии ее величество.
И, обтерев хрустящим полотняным платком сухие губы, великий канцлер добавил немощно:
— Но у меня есть опасение, сэр, что эта новая связь двора английского с королем прусским будет государыне не так приятна.
В ответ господин посланник с деланным удивлением поднял левую веку, напоминающую скорлупу грецкого ореха.
— Государыня, сэр, привыкла считать короля прусского…
Бестужев не решился сказать: «Обезьяной Люком, взявшей обыкновение кусаться».
Эта фраза, оброненная Уыльямсом на куртаге, имела успех при русском дворе.
— Я надеюсь, ваше сиятельство, — нетерпеливо перебил Алексея Петровича посланник, — что вы употребите все старание представить императрице это дело с настоящей точки зрения.
* * *
Как театральный занавес, опустилась ледяная неразбериха за каретой длиннозубого человека.
— Ускакал. Смеючись, ускакал.
Старик, сидящий среди львино-барбосьих голов, лап и хвостов, несколько раз провел трясущейся, оплетенной синими жилами рукой по напряженному кадыку.
— Вот и окончание жизни. Иголка служит, пока с ушком. Обманула Англия! О Господи, за что?
И старик заплакал.
«…И с подмогою чужих денег сокращать короля Прусского, подкрепить своих союзников, сделать сего гордого принца у турков, у поляков да и у самих шведов презрительным, а не так как ныне уважительным…», — писал Бестужев к императрице, отстаивая против мнения сенатора Шувалова и неумного вице-канцлера Михаилы Воронцова продажу российских солдат Англии.
— О Господи, в какие дураки влез! чему делал защищение, декларировал за что? Ох, обманула Англия!