Екатерина вместо ответа снова повалилась в ноги, целовать и обливать слезами тупоносые башмаки.
— Что это, сударыня, за обычай у тебя азиатский? Откудово б ему? Не по-брауншвейгски то. Изволь встать.
И грубо, прямо из-под губ, чмокающих жалко, из цепляющихся пальцев, выдернула опухшие ноги.
Петру Федоровичу очень захотелось плюнуть в свою супругу. А плеваться он умел изрядно, длинной струйкой сквозь редкие передние зубы.
Елисавета спросила:
— А через какой, значит, канал шли от тебя письма к фельдмаршалу?
— Через канцлера, государыня. Все три через него.
— Так, так! Канал верный… А теперь, друг мой, исполни по моей большой просьбе, учини откровенность про его прожект.
— Про какой, выше высочество, прожект?
— Будто и не ведаешь.
— Нисколько не ведаю, о каком прожекте изволите говорить, ваше величество.
Бестужев в первые же дни ареста исхитрился через музыканта своего сообщить великой княгине, чтоб поступила она «смело и бодро с твердостью, так как все нарочитые бумаги ко времени им сожжены, а подозрениями одними ничего доказать неможно».
Елисавета сказала:
— Я тебе, ваше высочество, открою. О Митьке Волкове, небось, слыхала, что у канцлера ближайшим был, а потом из провинностей своих по лесам скитался, да скоро возвратившись, стал Бестужеву первейшим ненавистником ? Вот и посуди сама, что же от ближайшего упрячешь, с которым все каверзы государственные канцлер одним умом сочинял и который был его достойным инструментом? Ваше высочество, не запирай-ка рот попусту. Нам все одно Митька Волков канцлера головою выдал.
— Что такой, о Господи, за прожект? По глупости своей, даже в толк не возьму, ваше величество.
— У! Чтоб тебе ежа против шерсти! — пожелала в сердцах императрица.
Граф Понятовский, по требованию российского двора, был отозван в Польшу.
Апраксин умер «параличной болезнью» во время допроса.
Тело его было предано земле на кладбище в Невской Лавре, при одном духовном обряде, без всяких военных почестей.
Дело над бывшим великим канцлером велось более года.
Следователи приложили усердие вполне достаточное, чтобы повесить даже невинного человека.
А обвиняемый проявил такую изворотливость, при которой даже убийца нередко приобретает репутацию жертвы и выходит из тюрьмы, завоевав сочувствие и расположение общества, как известно, всегда немного более, чем нужно, совестливого и менее, чем хотелось бы, проницательного.
В апреле 1758 года Бестужев был сослан в Можайский уезд, в собственную деревню.
Таким образом, излишнее усердие и чрезмерная изворотливость, взаимно уравновесясь, добились финала, в какой-то степени соответствующего обстоятельствам дела, которое могло не казаться отвратительным только отвратительному обществу.