Елисавета была из числа таких женщин.
Она была хороша и для купца, и для попа, и для солдата.
Для покойного императора Петра II, приходившегося ей племянником, тоже была хороша. А он для нее — не очень; не польстилась.
АНЕКДОТ
В Россию приехало из Китая посольство с чем-то поздравлять Анну Иоанновну.
— Какую женщину в этой зале считаете вы самой красивой? — спросила рябая императрица желтого дипломата, окруженного петербургскими прелестницами.
— В звездную ночь трудно сказать, какая звезда самая блестящая, — увернулся посол.
Но китайские вежливости не по русскому нраву. Рябая императрица потребовала ответа более определенного.
Тогда китаец, отвесив поклон Елисавете, сказал:
— Если бы у этой принцессы глаза были немного поуже, красота ее стала бы смертоносной.
В большом петербургском доме был куртаг.
Искусанная блохами императрица смотрела рыбьим взглядом на явившихся.
Принесли графа Остермана, страдающего подагрой и хирагрой. При Анне Иоанновне он по годам не выходил из своих покоев, а тут, что ни день, таскали его в императорский дом.
Генерал-фельдмаршал граф фон Миних, завидя благообразную физиономию вносимого Остермана, круто повернулся на высоких красных каблуках. Ему хотелось, чтобы все видели, как он неглижирует министра иностранного и морского. Но все сделали вид, будто ничего и не приметили.
* * *
Однажды фельдмаршал Миних обедал у регента Бирона. «А врет английский посол, что Бирон с людьми говорит, как лошадь, а с лошадьми, как человек, — подумал фельдмаршал, — видит Бог, Бирон создание душевнейшее, а хозяин хлебосольный».
И за радушный обед сытый гость благодарил крепкими объятиями и горячими поцелуями.
А через несколько часов прислал за хлебосольным хозяином отряд мушкетеров со своим адъютантом.
Чтобы спасти жизнь и власть, страшный Бирон с криком «караул!» полез под кровать. Но из этой затеи ничего не вышло. Мушкетеры, издавав регенту пинков, завернули его в одеяло и бросили в карету, предоставленную для этой цели фельдмаршалом.
Все шло как по маслу. Миних стал первым министром. Анна Леопольдовна подарила девице Юлии Менгден четыре кафтана герцога Бирона, а на себя налепила Андреевский орден и звание правительницы — императором остался Иоанн VI, ее младенец. Низвергнутого регента сослали в Сибирь, в Пелым. Синод, министерство и генералитет объявили манифест от имени императора, сосущего грудь. А через четыре месяца страдающий подагрой и хирагрой граф Остерман выгнал из кабинета министров знаменитого фельдмаршала Миниха, победителя многих народов, и герцога Бирона.