Ожидая в Петергоф императора, Екатерина перебралась из нагорного дворца в павильон Монплезир, который в Петровы времена назывался также и беседкой.
Сержант Алексей Орлов торопился звать в казармы Екатерину, чтобы идти ей во главе гвардии, не желавшей иметь на троне Петра III.
Все дело устроил арест капитана Пассека.
Орловы решили: «Добра не жди, как начнут ворошить в полках».
Ничего не подозревая, Екатерина в эту ночь спала не более тревожно, чем в предыдущую.
Белая императорская кровать была слишком широка даже для двоих, и даже тогда, когда второй персоной в ней бывал артиллерийский капитан, отличающийся столь богатырским сложением.
Алексей Орлов не повторял в пути короткие фразы, с которым предстояло ему обратиться к любовнице брата.
Да он и не заготовил их.
То и дело потирая багровый рубец, пересекающий тяжелую скулу, он медленно считал и пересчитывал по пальцам гвардейских офицеров, способных оказаться верными императору.
Разномастные лошади, наспех впряженные в экипаж, бежали неровной рысью.
Восходящее солнце было похоже на большую красную руку с растопыренными пальцами.
Каменная ограда верхнего Петергофского сада, называемого при Петре I еще и огородом, и последние минуты не показались гвардейскому сержанту более длинными, чем они были на самом деле. У этого человека по пустякам не расстраивалось воображение.
Подкатив к большим железным воротам, возница остановил лошадей.
Трепетали только деревья розовыми листьями.
— Ожидай меня, — отнесся Орлов к приятелю, — я скоро с ней буду сюда.
— Для всякого случая, поторапливай, Алеша, — сказал камер-юнкер.
Гвардейский солдат дремал на ружье.
Ему было брошено:
— Здорово, братец!
Для петергофских садов Петр покупал липы в Амстердаме, яблони в Швеции, барбарисы и розовые кусты в Данциге, буковые деревья приказывал везти из Ростова, а кедры из Сибири.
«Рощи изредить, а деревья, которые толще, — рассуждал беспокойный царь, — те сажать в тех местах, где мало лесу, а которые тонее, подле косой дороги, что от палат к Монплезиру».
Этой косой дорогой и пошел Орлов.
В нижнем саду росли дубы и сибирские кедры.
В бассейне, выложенном камнем, плавали лебеди, казавшиеся неживыми даже тогда, когда они, оглядываясь, поворачивали головы на длинных шеях, изогнутых неправдоподобно.
Среднюю часть Монплезира занимала большая зала, обшитая темным дубом.
Орлов не умел ходить не цыпочках.
Вседневные солдатские башмаки, имеющие штибель-манжеты с небольшими раструбами, сильно скрипели, скользя по мраморному полу.
Екатерина спала крепко.
Подойдя к белой императорской кровати, перины которой не раз мял старший брат, сержант сказал грубо: