Оказывается, что императрица сообразила послать к матросам адмирала; и петергофский генерал, прибыв в морскую крепость первым, скоро очутился позади; таким образом, тот, кто был ближе к делу, оказался ближе и к счастью.
Императорская галера бежала на веслах.
Ночь была светлая.
К морщинистым финским водам вернулась старость.
Высадившись в Ораниенбауме, Петр III, по просьбе дам, распустил голштинское войско.
Императрица и княгиня Дашкова, спустив юбки, перерядились, будто для «менуветов метаморфоз» — в преображенцев.
Штаны, камзолы и кафтаны они сняли с двух низкорослых офицеров — одного округлого, другого щуплого.
Подруги распустили по плечам волосы. У Екатерины они были красивого коричневого цвета с сухим блеском; у Дашковой — жесткие черные.
Но в штанах вертлявая княгиня была не столько смешна, как дородная императрица, имеющая короткие ноги и низкую спину.
В таком виде, впереди гвардейских полков, дамы поздним вечером выступили в поход, на Петергоф, думая найти там императора, окруженного горстью голштинцев.
Екатерина, разумеется, с обнаженной шпагой восседала на белом коне.
А Дашкова гарцевала на вороной кобыле.
Гусары, казаки, артиллерия и полевые полки вышли из столицы несколькими часами ранее.
Движение гвардейских полков, возглавляемых дамами, меньше всего можно было назвать маршем: до Красного Кабачка, стоящего от Петербурга на девятой версте, плелись три часа.
Здесь было решено дать несколько проспаться пьяным солдатам, которых Екатерина называла «утомленными».
Такая учтивость вообще была ей свойственна; кроме того, она, как известно, почитывала древних авторов, а римские аристократы, если только верить Плутарху, имели обыкновение говорить: «он жил», когда надо было сказать о ком-нибудь, что он умер.
Солдаты где стояли, там и повалились. Если бы воздух не был оглашаем пьяным храпом, можно было бы подумать, что большая дорога усеяна трупами.
Когда дамы, видимо, изнывающие от жажды, попросили «бутылочку какого-нибудь вина», хозяину трактира пришлось только руками развести.
— Алексей Орлов, верно, со своими гусарами имел здесь остановку? — догадалась Екатерина.
Так оно и было в действительности.
Дамы, не снимая штанов, провалялись пять часов на грязной постели, завешанной солдатским плащом.
Когда стали уже петь петухи, пришло донесение от сената о благополучном состоянии столицы и полной исправности повеленных учреждений и добром здравии цесаревича.