* * *
Телятина под белым соусом, по мере чтения брюммеровского письма, остывала на тарелке, а лицо цербстской княгини, вследствие трепетания духа, распестрялось пятнами.
Петербургский пакет вывел Фике из мечтательного полузабытья. Брызгая, через плечо матери, левым глазом в обер-гофмаршальское послание, ей удалось прочитать следующие фразы:
«…хлопотал и употреблял всевозможные старания, чтобы довести дело до желанного конца… Эта августейшая императрица желает, чтобы Ваша Светлость, в сопровождении принцессы, старшей Вашей дочери, прибыли возможно скорее и не теряя времени в Россию… Ваша Светлость слишком просвещена, чтобы не понять истинного смысла… и принцессу, Вашу дочь, о которой молва сообщила нам так много хорошего… несравненная монархиня мне именно указала предварить Вашу Светлость, чтобы принц, супруг Ваш, не приезжал вместе с Вами…»
«Это очень мудрое указание», — положила в мыслях неверная жена.
«Бедный папа», — подумала любящая дочь.
Прочитанное письмо Иоганна-Елисавета сунула под тарелку.
— После обеда, сударь, пройдите ко мне в комнату. Мне надо с вами поговорить, — сказала она мужу.
Даже фельдмаршал заметил, что его супруга не могла скрыть трепетания духа.
Когда Фике, изъявив благодарность, отходила от обеденного стола, цербстская княгиня взглянула ей вслед.
— Обратите внимание, сударь, на вашу дочь. Не правда ли, у нее походка королевы?
Фельдмаршал удивленно поднял на жену свои круглые глаза, красивые, как у лошади, но, как мы уже говорили, лишенные лошадиной задумчивости.
А Фике действительно со смешной важностью передвигалась на коротких соломинках. Железный корсет палача и черная шейная лента, снятые не столь давно, сделали девочку чересчур прямой, чересчур несгибаемой.
Не успела взволнованная княгиня высказать фельдмаршалу и половину своих соображений по поводу письма обер-гофмаршала Брюммера, как в Цербст пришла вторая эстафета из Берлина.
«Совершенное почтение, питаемое мною к Вам и ко всему, касающемуся Вас, обязывает меня сказать Вам, какова собственно цель этого путешествия, и доверенность моя к вашим прекрасным качествам позволяет мне надеяться, что Вы осторожно отнесетесь к моему сообщению по делу, успех которого вполне зависит от непроницаемой тайны. В этой уверенности я не хочу далее скрывать от Вас, что вследствие уважения, питаемого мною к Вам и к принцессе, Вашей дочери, я всегда желал ей доставить необычное счастье, и у меня явилась мысль, нельзя ли соединить ее с ее троюродным братом, русским великим князем. Я приказал хлопотать об этом в глубочайшем секрете, в надежде, что это не будет Вам неприятно»