Разрешившись, Екатерина ощутила себя необычайно легкой, счастливой. Словно и не было никаких «изнеможений физики».
Так произошло, выражаясь языком «Санкт-Петербургских ведомостей», «вожделенное рождение».
За это дело Екатерина получила от императрицы 100 000 рублей.
Но про Петра Федоровича вполне резонно забыли. Тогда он устроил скандал. Дали и ему 100 000.
А Салтыкова, чтобы поскорей с глаз долой, отправили в Швецкое королевство с радостным объявлением о дарованном наследнике.
С той поры фат российский так и мотался до конца своих дней по Европам.
Екатерина плакала. Она его очень любила.
А фат, по внушениям великого канцлера, лишь более или менее добросовестно прикидывался воспламененным. И то очень недолго. Он был бестужевским клевретом и прилепился к Екатерине «для узнания сокровеннейших секретов молодого двора», а также для завязки в один узел интересов великой княгини и великого канцлера, которому английский посланник сэр Гюи Дикенс посоветовал искать политического союза с женщиной, почитающей Вольтера и Монтескье.
Англичанин, хмуря седые брови, сказал Бестужеву:
— Убили мы с вами, сударь, птицу, перья от нее остались, а мясо улетело.
Под «перьями» разумелся Лесток, под «мясом» — Воронцов, Трубецкой, Шуваловы.
Англичанин жаловался:
— У меня, господин канцлер, одышка и с сердцем нехорошо. А у вас в Петербурге что ни день — комедии, куртаги, маскарады, кончающиеся при солнце. Где уж мне с одышкой за прочими министрами угнаться. Да, сударь, решил проситься домой, в Лондон.
«Санкт-Петербургские ведомости» сообщали: «Его сиятельство господин генерал-аншеф, сенатор, ее императорского величества действительный камергер, генерал-адъютант, лейб-компании подпоручик и разных орденов кавалер, граф Петр Иванович Шувалов в полудни богато трактовал в своем доме за столом на 26 кувертов римско-императорского и королевина величества господина посла, всех иностранных господ министров и некоторых придворных кавалеров. Вместо ожидания обыкновенного в окончание стола десерта, пошли все знатные гости от стола в верхний подле залы грот, где в середине на круглом столе поставлен был весьма отменной десерт новой инвенции. Оной представлял великую гору, состоящую из всяких руд каменных и минералов и из разных куриозных окаменелых вещей, яко дерев, раковин, грибов и прочего, принадлежащих к многочисленному минеральному кабинету его высокографского сиятельства. На верху сей горы стоял изрядной архитектуры и аллегорическими статуями украшенный рудник, в котором видна была рудокопная яма со многими черными людьми в обыкновенной горной работе упражняющимися, а далее по сторонам домны. На другой стороне текла с горы великая река, впадающая в приморскую гавань, где несколько судов со всем такелажем, также несколько шлюпок с промышленниками, выходили на тюленью и китовую ловлю. На реке построен был великолепный мост к горному замку, а на берегу стоял фарус с горящим на нем огнем, не упоминая о многих других строениях и фигурах при сем куриозном десерте представленных»