Кристина поднесла руку ко лбу и с силой сжала виски. Когда разум осознал, что изменилось и насколько сильно, в голове зашумело, в ней поселился странный вибрирующий гул, будто в черепной коробке было пусто, и теперь туда залетел десяток шмелей. Кристина почувствовала, что сходит с ума. Как Марианна может быть ее подругой? Они впервые видятся! Это ее магия, та самая, что превращала в союзника любого врага! Но что за магия? А может, нет никакой магии? Есть просто встреча двух подруг… и время пить чай…
— Время пить чай, — эхом отозвалась Марианна и грациозно поднялась с кресла. — Черт, нужно было резкость поменьше выставить.
— Р… резкость?
— Ага. Ты садись. Сейчас поболтаем, у меня к тебе просьба.
Она кивнула на что-то за спиной у Кристины. Наверное, еще одно кресло. Но чтобы увидеть его и сесть, нужно было оглянуться.
Туда, где несколько секунд назад было стекло, отделяющее инсталляцию от остального музея.
Музея…
Нужно было оглянуться, чтобы увидеть, во что он превратился. И Кристине снова стало страшно. За спиной скалились пушки. Бессильные, пока их не видели. Готовые броситься, стоило увидеть их…
— Садись же! — повторила Марианна. В голосе прорезались нездешние интонации. Так графиня веке в девятнадцатом могла бы мягко подгонять зазевавшегося гостя в своем модном салоне.
Кристина оглянулась.
Нет, за спиной не оказалось никаких пушек. Там продолжалась комната — интерьер тридцатых годов, инсталляция из подлинных экспонатов. Продолжалась до самой дальней стены, которую заменяло толстое стекло.
За стеклом мигали какие-то диоды и датчики.
Небольшой отсек за ним больше всего напоминал кабину самолета. Только упрощенную раз в двадцать. Вместо множества сложных приборов там было их всего штук пять. В центре — самый большой, с рычагом, замершим чуть выше середины шкалы. На шкале белели какие-то отметки, но Кристина не могла рассмотреть, что они обозначают.
Она опустилась в кресло, а Марианна достала из буфета уже дымящийся чайник. Такой условностью, как необходимость греть воду на плите, она царственно пренебрегла. Или в то время были не плиты? А что тогда? Примусы?
Марианна водрузила чайник на стол и зажгла лампу под массивным абажуром с бахромой. За невесть откуда прорезавшимся окном сгущались черные тучи. Пахло чаем, старой косметикой и озоном.
Из буфета появлялись все новые и новые предметы. Большое серебряное блюдо. Печенье, усыпанное пудрой. Марципан. Круассаны. Тонкие фарфоровые чашки на таких же тонких, как лепестки, блюдцах.
— Вот черт, все-таки мало резкости открутила, — встревоженно пробормотала Марианна, ставя на стол последнее блюдце и перехватывая взгляд Кристины. — Погоди, я сейчас… Ты же не будешь против пары капель мятной эссенции в чай?