— Видел, — с некоторым сомнением ответил он. — Но не знал, что ее используют для зельеварения.
— Почему бы и нет? — Кристина выудила из тумбочки две толстые, с запястье, заряженные магией свечи. Подумала и достала еще четыре. После ограничивающего ритуала нужно было позаботиться о том, чтобы зелье получило достаточно магии. Иначе оно вышло бы бесполезным. — Все равно плита будет занята.
Микроволновка пискнула, возвещая, что яичница готова. Кристина переставила ее на подоконник — остывать — а в микроволновку тут же сунула блюдо с кусочками горной смолы. Ее требовалось растопить. Потом выстроила перед собой мисочки и ступки, откупорила бутыль дистиллированной воды и принялась за работу.
Она привычно не обращала внимания на происходящее вокруг. На какое-то время из головы даже вылетело, что в полуметре от нее сидит посторонний человек. Магические свечи горели в подставках, закрепленных на стене над плитой, на противоположной стене горел светильник, по кухне плавал ароматный дым, пахнущий терпкой смолой и пряными травами. Кристина перетирала пальцами засушенные цветки и листья, отсчитывала чешуйки саламандры, отмеряла совиные перья и слезы призраков, толкла в ступе комочки сухой земли и молола на ручной кофемолке янтарь. А потом наблюдала, как все это растворяется в зелье без следа. Неаппетитные и несъедобные ингредиенты уже не существовали, они превращались в магические заряды нужной силы и направления и вплетались в структуру напитка. В готовых зельях никогда не плавала чешуя или шерсть, не скрипела на зубах земля. По вкусу они больше всего напоминали аптечные бальзамы на травах. Только действовали, в отличие от бальзамов, сильнее.
Больше всего требовалось зелья бодрости. Кристина высыпала нужные ингредиенты в мультиварку, залила водой и выставила на режим «Суп». Второе по важности зелье, укрепляющее, она поставила вариться на плиту в трехлитровой кастрюле. Рядом в турке для кофе томилось средство с пафосным названием «Утолитель скорбей». По сути оно было просто разновидностью зелья, смягчающего эффекты проклятий. Кристина надеялась, что подействует.
Она засекла время и наконец вспомнила о госте. Повернулась к нему — и вздрогнула, до того странно он на нее смотрел.
Лещинский сидел, положив подбородок на скрещенные руки, и изучал Кристину взглядом, в котором мешался недвусмысленный интерес и изматывающая, какая-то волчья тоска. От этой несовместимой смеси стало некомфортно. Захотелось то ли поежиться, то ли проверить, не расстегнулся ли домашний халат. Кристина бросила взгляд вниз, но увидела только плотно запахнутые полы и завязанный пояс. Она поспешила отступить в тень.