– Они принесли оружие, и открыли камеры. Но я не бежал! – Блестели надеждой и безумием глаза заключенного. – Беккер честный человек, скажите им!..
Скрежет мерно проследовал дальше.
– Смотрите, там дальше, у стены! – Отчаянно окрикнули нас со спины.
Обращая внимание на раскрытые ранцы с оружием – с россыпью патронов, парой оставленных ножей и тремя пистолетами. В объёмных ранцах, судя по всему, было гораздо больше – и сейчас оно гулко гремело где-то наверху. Заключенные прорывались к подвалам Арсенала.
– Кому-то нужен шум, враг внутри стен, что перетянет на себя внимание. – Прокомментировал я, тронув ранец носком ботинка. – И что можно легко потом задавить.
– Вооружитесь, ротмистр. – Сухо кивнул князь.
Ружье Василий Владимирович оставил у дамы, забрав себе бутылку шампанского, удерживаемую им в походно-боевом положении.
Пистолеты я проигнорировал – плохонькие китайские копии «ТТ» вещью были абсолютно ненадежной. К ножам я был равнодушен, а вот закатившиеся за подкладку две гранаты отлично разместились по карманам, потеснив пригревшуюся Лучинку – ее пришлось взять в руки.
Новый виток коридора вывел к очередному уничтоженному посту и ряду камер за ним. У этих людей было больше времени на сомнение – и даже самые робкие уже выглядывали из камер. Ранцы с оружием наличествовали и тут – возле них шла громкая склока; нерешительные боролись за оставшееся, пытаясь забрать огнестрельное оружие. Кажется, спорить им было важнее и безопаснее, чем идти на прорыв.
– Жандармы! – кто-то заметил наш выход и закричал, указывая в нашу сторону.
Заполошно лязгнули выстрелы, высекая искры по камню стены и пола, оглушая и заполняя коридор дымом от дрянного пороха. Тишина, что последовала за опустошенными обоймами, казалось, была желанна и самими стрелками.
Но стоило слуху восстановиться после грохота, в тишине вновь послышались наши шаги.
– Ну какие же жандармы… Здесь князь Давыдов Василий Владимирович. – Зычно произнес господин полковник, двигаясь через застилающий дым.
Заключенные разбегались с шелестом, как те насекомые от хозяйской поступи на поварской, а в спавшей дымке стало видно брошенное оружие.
– Не берите оружие в руки, господа. – Искренне произнес князь, протягивая свою ношу мимо камер.
Десятки глаз смотрели на беспамятного человека, собиравшего пыль с коридора. Они, несомненно, помнили его – как и всякое, что могло отличать один день в заключении от другого. Только у этого человека раньше был спецпропуск, целое лицо и полномочия.
– Не заставляйте меня гневаться.
Скрежетала истертая ременная пряжка по полу… И зависть к тем, кто побежал на свободу, сменялась во взглядах злорадством.