– Самойлов…
– Он забрал у вас у прежнего нанимателя. Вы бросили работу.
– Взял отпуск.
– Бросили. Вы туда не вернетесь. Вам предложили условия лучше, и вы ушли. Потому что это целесообразно. Так же целесообразно перейти на новую должность к новому нанимателю. На этот раз – навсегда. – Протянул к нему раскрытую ладонь цесаревич.
Юнкер растерянно обернулся и увидел Самойлова, неотрывно глядящего на него из толпы танцующих.
– Смотрит? – Хмыкнул принц с иронией. – Он не может предложить вам то, что предлагаю я вам. Никто не сможет. Постарается напакостить – это верно. Он же не из благородных, вы знали? Значит, способен врать, обманывать, манипулировать людьми. Самойлов просто так не оставит вам переход, но ничего открыто сделать не сможет.
Руки Ломова и цесаревича встретились в крепком рукопожатии.
– Однако мы кое-что можем сделать, чтобы ваш прежний наниматель о вас забыл, – заговорщическим тоном произнес Константин Дмитриевич. – Я дам вам одну вещь, положите ее в место, где недавно бывал Самойлов. Забудете там, а дальше мои люди ее найдут. Не беспокойтесь, это очень косвенное доказательство, Самойлову ничего не будет. Мы же приличные люди. Но мы дадим ему достаточно суеты, чтобы он потратил на нее свою ненормальную энергию, и не мешал вам жить. Договорились?
– Это вещь при вас? Сделать сегодня? – Задрожал в волнении голос Ломова.
Взгляд цесаревича мельком глянул на левый карман, но тут же посмотрел серьезным и одобрительным взглядом.
– Не стоит торопиться. Я держу свое слово – сначала вы примете присягу и получите свой город. Самойлов не настолько важен. – Ленивым жестом цесаревич подманил официанта с бутылкой вина и двумя бокалами.
Один бокал передал собственноручно Ломову, второй взял сам.
Шампанское пришлось убрать в левую руку.
– Поздравляю с верным решением, – поднял цесаревич бокал, предлагая чокнуться.
На что юнкер коротко плеснул содержимое своего бокала Константину Дмитревичу в глаза. А пока тот ошеломленно пытался проморгаться, подхватил тяжелую бутылку с подноса и обрушил ему на голову.
В наступившую тишину, охватившую небольшой пятачок площадки, стремительно ворвался Самойлов, на ходу снимая камзол и накидывая его на лицо рухнувшему на землю цесаревичу.
– У него. В левом кармане. – Холодно произнес юнкер Ломов, отставив пустой бокал на поднос ошеломленному официанту.
Кто-то заполошно вскрикнул, а с границы танцплощадки к гусарам рванула дворцовая охрана.
– Обыскать! – Рявкнул на них Самойлов, стоя указывая на лежащее тело. – Лицо не трогать! – Шикнул он на потянувшего за камзол человека.