…
– Ослаблен, но не исчез. Это очень хорошо, – покивали, задумчиво продолжая гладить гостя по волосам. – Значит, вот что ты сделаешь.
Первый советник наклонился близко-близко к уху гостя, шепча тайком и украдкой даже от собственных камер.
И тут же задавил разгневанный возглас, с силой прижав гостя к груди.
– Разве император пожелал бы этого? – Строго спросил он старика, не ослабляя давление. – Честью клянусь, он этого никогда бы не позволил.
…
– Я дам ключи к защите.
…
– Стране нужен враг. – Надавил Первый советник в ответ на тихие сомнения. – Настоящий, богатый враг внутри себя, которого можно разорвать и есть пару лет.
…
– Ты сделаешь это. – Приказным тоном сказал вельможа. – Иначе разорвут тебя.
– Сделаю. – Поднял пьяное и мокрое от слез лицо Иван Александрович, бывший князь Черниговский.
И подобострастно поцеловал перстень на протянутой к нему руке.
Наш строй был короток, неровен, но весьма представителен.
Крупный и угрюмый вольноопределяющийся княжич Шуйский Артем на левом фланге, отдельной боевой единицей, по которому сразу и не скажешь, что он с нами.
Далее вольноопределяющийся княжич Борецкий Павел, бодрый и веселый, насколько это может быть человек, не пропускавший три приема пищи последнюю неделю.
И замыкая строй, корнет лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка Самойлов Максим, без титулов, но с усами.
Ну а между нами с Пашкой таращил шокированные глаза куда-то в сторону и глубоко вздыхал грудью слегка неадекватный рядовой Ломов.
Мы честно пытались его прикрыть и поддерживали своими плечами, но он все норовил вывалиться из строя. И это мы еще ему руки к поясу привязали – иначе продолжал бы изображать гигантского кальмара, пытаясь ухватиться за кого-нибудь.
– А это кто? – Задержался князь Давыдов около не вполне осознающего где он, и что с ним, рядового.
– Господин Полковник, разрешите доложить, – Браво выступил я на полшага вперед. – Рядовой Ломов, господин полковник! – Рекомендовал я подчиненного.
Почуяв пустоту рядом, рекомый принялся заваливаться влево, но был вовремя удержан Пашкой за ремень и установлен в вертикаль обратно.
– Что с ним? – Принюхался к нему Давыдов, алкогольного запаха не распознал и недоуменно воззрился на меня.
– Он Феррари в дерево припарковал. – Отрапортовал я. – Дважды на одном Феррари не ездит, господин полковник!
– Гусар! – Признал в нем Давыдов своего. – А чего руки привязаны?
– Зело гневен, господин полковник! Ему показалось, что то деревце изволило ему дерзить, господин полковник! Он бы порубал его в клочья, но растение сие не из благородных! Ольха, ваше сиятельство!