— В таком виде только с прессой общаться.
— Да уж, хреновая у тебя прическа, — говорю, и тут же прикусываю язык. Ну, точный придурок. Рядом с ней я реально становлюсь каким-то кретином. Глаза Вики распахнулись до небывалых размеров:
— Я вообще-то не прическу имела в виду. А что не так? Все любят блондинок.
— Я за естественность, — мнусь.
— Так тебе правда не нравится?
Господи! Женщины такие женщины. На нее идет охота, а она за свою прическу переживает.
— Я просто не представляю, зачем ты перекрасилась. У тебя шикарный естественный цвет волос.
— Ладно, — протягивает недоверчиво, и тут же переводит разговор, — Так, что там за встреча с полицией?
Я пожимаю плечами:
— Тебя опросят, дашь показания.
— Хорошо. А помнишь, как мы Марь Санне показания давали, когда пропали на целый день?
Улыбаюсь. Да уж… Я помню. Погода тогда была жуткой, градусов двадцать пять мороза. А мы пошли на горку кататься. Не часто нам удавалось вот так развлечься. Мы носились с огромной горы вдвоем на одной фанере, хохоча и веселясь. Когда замерзали до боли, заходили погреться в местную кафешку. Других клиентов там практически не было — мало кому хотелось выходить из дома в такую погоду. И мы сидели в углу у окна, растирая друг другу ледяные руки, а потом пили горячий шоколад и болтали обо всем на свете. Уже ближе к вечеру Вика обнаружила, что потеряла телефон, я же свой даже брать не думал. Мы могли только представить, как нам влетит от родных, которые потеряли с нами связь практически на целый день. Администратор заведения вызвал нам такси, и мы поехали домой. Поднялась жуткая метель. Таксист, сигналя и матерясь, еле плелся в плотном потоке таких же машин. Мне же все происходящее казалось каким-то волшебством. Даже эти пробки дарили мне чудо — еще несколько минут с Викой. Она приникла носом к запотевшему стеклу, держа меня за руку, и рассматривала огни витрин, которые едва проглядывались сквозь снежную мглу.
Дома, как мы и предполагали, нам сильно досталось. Вике, конечно, больше — как старшей. Мне это казалось жутко несправедливым, и я защищал ее, как только мог.
Вот и сейчас, единственным моим желанием было желание защитить. Чего бы мне это ни стоило.
— Я все помню, Вика. Каждый наш день, — признаюсь, не отрывая взгляда от любимой. Мне нечего таить. Пусть привыкает к мысли, что мы будем вместе. Рано или поздно. Когда она будет готова. Я подожду столько, сколько потребуется.
Наше уединение нарушил приход Полины:
— Доброе утро. Вика, твои анализы готовы. Не то, чтобы они меня порадовали, но главное, что, наконец, удалось остановить кровотечение.