— Видишь, до истины добрались совместными усилиями. Глядишь, и другие дела тоже правдой обернутся…
— Вы о чем, Антон Петрович?
— Да все о том же, Ольга Семеновна. О делах березинских. Жалуются на него люди… И придется нам с тобой завтра на дирекции этот вопрос слушать.
— Антон Петрович, — взмолилась Чернобривцева, — да как же я могу?..
— А вот так же, — жестко ответил Хоменко. — Ты, Ольга Семеновна, райисполком представляешь. Не можем мы проходить мимо жалоб… Не знаю, почему человек не подписался. Может, его Березин запугал. У твоего Березина силы — во!.. — Хоменко сжал кулак и потряс им в воздухе.
Маленький зеленый дворик, примыкавший к совхозному кафе, еще освещен, хотя перевернутые стулья уже поставлены на опустевшие столы. Только один столик был занят — здесь за бутылью виноградного вина сидели Костоглод и Захар Дудко.
— Вот ты на меня обиделся сегодня, а зря, — улыбаясь, вкрадчиво говорил Костоглод. — Я ведь такой же, как все вы, — простой человек. Директор и так либералом называет… Хочешь, говорит, добреньким со всеми быть, народ, говорит, держать надо. Тогда, говорит, толк будет.
— Все вы ангелы, — пробубнил Дудко. — Один я…
— Он ведь в прокуратуру хотел дело передать на тебя, насчет рыбы, — доверительно сообщил Костоглод. — Я отговаривал, но он настаивает. Все равно, говорит, передам.
— Ну, это ты не загибай. Он сам меня послал рыбу продавать. Продай, говорит, по магазинной цене, а деньги сдай. Ну, я продал. И сдал. Не все, конечно. Клавдия взяла чуток. Ну, и мне, ясно дело, положено…
— Это он тебе сказал. А мне — другое: чтоб я приготовил дело на тебя в прокуратуру… Ну, давай выпьем, ладно…
— Нет, ты мне скажи, что он тебе говорил! — налился пьяной яростью Дудко.
— Я ж тебе объяснял… Я сказал, прокурору уже сообщил. И дело на тебя уже заведено.
— Ну, я ему это припомню, — выкрикнул Дудко. — Он у меня попляшет…
— Что ты можешь сделать? — махнул рукой Костоглод. — Ему вон сам секретарь райкома Чернобривцеву для отдохновения привозит. С доставкой на дом, так сказать…
— Вы скоро закругляетесь? — подошла уборщица с тряпкой в руках. — Что мне ночевать тут с вами?
— Переспим как-нибудь без тебя, мамаша, — хихикнул Костоглод. — А будешь шуметь, зараз проверю, сколько ты домой с кухни понесешь.
— Ах, ах, напугал! — отрезала уборщица, но от стола отошла.
— Да, взялся он за тебя, — посмеиваясь, продолжал Костоглод, заглядывая в мутные злобные глаза Захара.
В гостиничном номере Хоменко зазвонил телефон. Антон Петрович поднимает с подушки заспанное лицо, включает лампу, снимает трубку.