— Прошу, ваше превосходительство! — скомандовал он Ваське.
Так и получилось — первым появился, споткнувшись, Васька, а за ним — Денис.
— Вот и мы! — сказал, он, словно не замечая всеобщего ошеломления. — Да вы, я вижу, молодцы! Не забыли гусарских привычек! — Он кинул взгляд на стол, а затем с недоумением оглядел всех присутствующих: — Однако же, в чем дело? Почему вы все в мундирах и при звездах? Разве война не кончилась? — Он озорно крутанул вокруг себя на одной ноге и продолжал: — Нет уж, нет! Нынче у меня другие заботы!
— Уберите денщика, — в негодовании прошипел барон Эйхен, пройдя мимо Дениса.
— А вы разве не знакомы? Барон, не может быть! Это же мой лучший боевой друг! И поверите, коли грянут военные трубы, он первый будет на коне!
Эйхен резко повернулся к Ваське спиной.
Денис чуть прижмурился и приобнял Ваську:
— Не обижайся на него, дружище! И на меня не обижайся! — Неловко совал ему в карман деньги, приговаривая: — Девчонку подхвати и гуляй-валяй по-гусарски! Не забыл, поди? Выше голову, мы еще повоюем!..
Легонько подтолкнул его, и Васька Буделек двинулся к двери, пыжась, полный достоинства, и даже снисходительно помахал ручкой офицерам, а те, едва он выплыл, грохнули от смеха.
Однако некоторые насторожились, ожидая еще какой-нибудь выходки Дениса. Но он улыбался.
— И ведь у меня опять удача, господа, нынче я не просто гусар! Пустился, наконец, в родную стихию поэзии! Молодчага Пушкин учится легкости моего стиха! Жуковский, Вяземский, Баратынский… Э, да что говорить! Разве я не самое поэтическое лицо в нашей армии? Но, господа! Жомини да Жомини, а о водке ни полслова? Пробки, пробки в потолок, господа!
Офицеры оживились. Вспыхнуло голубое пламя жженки. Захлопали пробки шампанского.
В этот момент вошли Катрин и Болховской.
Воцарилась тишина, и в этой тишине сразу же появилось что-то тревожное, зловещее.
Взгляды всех были устремлены на Болховского.
Катрин неуверенно шла к Денису, а он устремился к ней.
— Бог мой, Денис Васильевич… Два года не виделись, — едва смогла произнести она.
— Да, — сказал Денис и, склонившись очень низко, поцеловал ее руку.
Рука ее дрожала. Он чуть коснулся ее губами и тотчас отпустил.
Он поднял голову. Катрин уже не было перед ним, перед ним стоял Болховской.
Они поклонились друг другу наклоном головы и словно бы по молчаливому уговору одновременно отошли в сторону.
— Война кончилась, — негромко сказал Болховской. — Мы живы. За вами выстрел. Тут задета моя честь.
— Ребенку понятно… Я к вашим услугам, — сказал Денис, и они направились к двери.
За ними тотчас последовал ротмистр К.