— Нельзя! Не выдержит!
Северус навалился на колени, перехватил скрюченные у груди руки. И только тогда целитель смог влить Антитокс в искривленный рот и заставил сглотнуть.
— Ты понимаешь, что он семнадцать лет провел под зельем? — хмуро уточнил Снейп. — За это время он мог сойти с ума.
Вадим сжал губы.
— Тогда мне придется вылечить его безумие.
Что ж, другого ответа можно было не ждать.
Антитокс высосал из тела всю отраву, и измученный многолетним кошмаром мозг с облегчением провалился в кому. И Вадима буквально приклеило к Регулусу.
Целитель не выходил из комнаты ни днем, ни ночью. Еду приходилось приносить, потому что он отказывался спускаться в столовую. В первый день завтрак с обедом прошли без него и, если бы Северус не спохватился, прошел бы и ужин. Он не мог отлучиться даже в уборную и, судя по бледному лицу с черными синяками под глазами, не просто сидел, а что-то делал.
Что больше всего злило Северуса, Орден Феникса во главе с Сириусом три дня ходил вокруг Вадима и его пациента кругами, увещевая себя поберечь, но помощи толком не давали. Не верили они, что Регулус очнется. Однажды Северус лично слышал, как Грейнджер говорила своим дружкам, что милосерднее было бы добить младшего Блэка. А старший спятил окончательно — он уговаривал Вадима не ставить жутких некромантических экспериментов и не переселяться в своё старое тело.
Положа руку на сердце, Северус сам не верил в благополучное выздоровление Регулуса и в глубине души был согласен с Грейнджер. Справочник утверждал, что зелье, которое тот выпил перед погружением в озеро, называлось «Слезы грешника» и еще в древнем Иерусалиме применялось против преступников, «дабы те осознали тяжесть своих злодеяний». Вместо дементоров и примерно с тем же результатом. Но в отличие от фениксовцев, Северус не растрачивался попусту на лицемерные жалостливые вздохи. Целитель просто не мог поступить иначе, и ему требовалась помощь.
— …Он так весел и опасен, в пляске лунных теней. Но на шорох маракасов отзываться не смей. Ночь рыдает и колдует за открытым окном. Тот, кого боятся люди, постучался в твой дом…
Эта страшненькая песня за три дня успела осточертеть. Вадим сначала пел её на русском, затем от скуки перевел и теперь шлифовал строчки, пытаясь подогнать слова в рифму.
— Обед.
— Уже?
Вадим моргнул, и из направленного в угол комнаты взгляда убралось что-то огромное, полное покоя, в чем не было ни конца, ни начала. Целитель потянулся, разминая шею, и с благодарным вздохом принял поднос. Северус подошел к капельнице с внутривенным питанием, аккуратно обойдя купол из странного ослепительно-белого креста, раскинувшегося над кроватью. Крест тянулся из массивного армейского ножа, воткнутого в изголовье, и издавал тихое электрическое потрескивание. Кожей чувствовалось — это колдовство совсем другое, палочкой такого не сотворить.