Снейп решительно не понимал, что вообще происходит. Спотыкаясь, он поспешил в душевые и уставился в зеркало. Оттуда на него растерянно взглянул тощий пятнадцатилетний заморыш. Всклокоченные волосы, сломанный нос, круги под глазами от вечного недосыпа — каким же он был ничтожеством! Северус дернул себя за прядь волос, ущипнул за руку. Было больно. Это что, не сон? Но как, как такое возможно?! Хроноворот? Артефакт? Зелье? Что-то еще?
Северус в полной прострации залез под душ и, наплевав на последующие подколки, вымыл голову. Помня собственные привычки в этом времени, стоило учитывать, что насмешки слизеринцев, а тем более гринффиндорцев… Блять, гриффиндорцы! Мародеры! Лили! Внутри все сладко сжалось от предвкушения.
Плевать, каким образом, неважно зачем и почему. Плевать! Он может всё — всё! — изменить! Он в прошлом!
Лили Эванс жива, она еще не вышла замуж за Поттера, не родила сына, не умерла. Северус гулко сглотнул, глядя на чистое предплечье. Возможно, с Лили они до сих пор дружат… Дата!
Вернувшись в комнату, Снейп схватил свою палочку и первым делом наколдовал темпус. 1976 год, январь, двадцать третье. Тот же день, который он помнил последним. Кошмар, приснившийся ночью, уже смазался из памяти, только смутно припоминалось насмешливое воронье карканье.
Северус быстро оделся, не глядя, схватил сумку и выбежал из комнаты. Влившись в поток однокурсников, которые стремились на занятия, он понял, что первым уроком будет трансфигурация. Аудитория МакГонагалл не меняла своего расположения уже более тридцати лет. Северус перепрыгнул через подножку Блэка, скривился при виде Петтигрю и чуть не споткнулся при виде Поттера и Люпина. Если оборотню он еще был благодарен за то, что тот уничтожит Нагайну, то от застарелой ненависти к Джеймсу Поттеру стало трудно дышать, будто бы и не было этих двадцати лет.
Плюхнувшись за стол у окна, Северус повернул голову и замер: в класс вошла Лили. Яркие волосы, яркие глаза, радостная улыбка, адресованная ему, Северусу — словно само солнце приняло девичий облик. Гриффиндорка села за парту и снова улыбнулась ему.
Северус поймал себя на том, что расплывается в ответной улыбке.
— Привет, Сев! Выглядишь взъерошенным. Опять всю ночь экспериментировал?
Мерлин, он совсем забыл, какой у нее был голос!
Он во все глаза рассматривал девушку, завороженный. Время стерло из памяти то, как она двигалась, как сладко пахла яблоками и ромашкой, как улыбалась ему: прищурив зеленые глаза, лукаво и в то же время открыто, чуть сморщив переносицу. Какой очаровательной и доброй она была! И он не потеряет все это снова. Не потеряет ее дружбу.