— Видишь ли, я не планировал вмешивать в это дело авроров. Гарри утверждает, что это сделал Люциус Малфой.
Северус ожидал услышать что угодно, но не это имя. Малфой был предан исключительно Темному Лорду, он клялся в этом над спящим сыном. Подставить соратников под удар, выдать их аврорам? Люциус был скользкой змеей, но не лжецом и не предателем.
— Откуда у Поттера такое умозаключение? — поинтересовался Северус, складывая руки на груди.
— Он и Сириус видели мистера Малфоя, когда уходили из Отдела Тайн. Люциус не стал нападать на них, не пытался задержать, а сразу пропустил мимо и предупредил, что скоро появятся авроры. Возможно, он хотел убрать конкурентов за внимание хозяина, а Гарри отпустил, посчитав схватку с Блэком ненужным риском, — добавил Дамблдор. — Ведь к тому моменту он получил, что хотел.
— Он завладел пророчеством? И Блэк этого не заметил?
— Малфой украл пророчество у Гарри, когда они приходили в себя после Комнаты Всех Дверей. Оба были слишком дезориентированы, а Люциус всегда был хорош в невербальных чарах.
То есть он вызвал авроров, потом украл пророчество для Темного Лорда и отпустил Гарри Поттера, хотя вполне мог похитить мальчишку, пока Блэк приходил в себя. Северус попытался постичь логику поступков Малфоя, но не преуспел.
— План сработал, — продолжал Дамблдор. — Волдеморт получил пророчество. Правда, я никак не ожидал, что вмешается Министерство и будет столько жертв... Во время битвы взорвался отдел волшебных миграций, — пояснил он. — Я привел Вадима для помощи колдомедикам. Когда я уходил, он уже кого-то воскрешал...
Миграций?!
Северус почувствовал, как кровь отливает от лица. Чарити не было в Хогвартсе уже больше часа. А на днях она как раз говорила, что нужно оплатить пошлину на международный портал. Могла ли она?.. Да. Могла.
Внутри разлился стылый ужас. Уши заложило. Северус титаническим усилием воли прогнал накатывающий ступор. Дамблдор продолжал говорить, ему нужно было отвечать, и Северус отвечал, чувствуя, как где-то в глубине разума, под окклюментивными щитами бьется и воет от потери что-то, что было любовником и должно было стать отцом.
«Это догадка. Это всего лишь догадка. Чарити могла уйти раньше. Она просто задержалась», — хватался разум за последнюю соломинку.
Но потом из директорского камина вышел усталый Вадим и, пряча взгляд, молча протянул окровавленный палантин с волшебной палочкой.
Что-то, что так и не стало отцом, зарычало, перерождаясь в сгусток холодной, лютой, бесшабашной ненависти, словно оборотень. Сквозь свинцовые двери самоконтроля пробилось осознание — больше тянуть нельзя.