– Благодарю за науку, – ответил Дмитрий, заслужив еще один одобрительный взгляд пахана.
Место ему отвели у стены на нижней полке. Верхние полагались более авторитетным сидельцам. Голые доски, лишь чисто символически прикрытые рогожей, было трудно назвать удобным ложем, но Будищев умел довольствоваться малым. Хуже было наличие насекомых – от банальных блох и тараканов до кровожадных клопов, но тут уж совсем было ничего не поделать. В любом случае он надеялся, что не задержится тут надолго. Понятно, что накосячил, но должны же Барановские вытащить его отсюда. Тем более что одного из них он прикрыл собой на полигоне.
Говорят, что утро вечера мудренее, но начало нового дня не принесло сидельцам ничего мудрого. Их все так же донимали насекомые, а воздух в тесном помещении по-прежнему отравлял запах немытых тел и переполненной параши. Завтрака заключенным не полагалось, кормили их только обедом и ужином, если, конечно, эти приемы пищи можно было так назвать.
Спал Будищев вполглаза, а потому не выспался, но внешне оставался совершенно невозмутимым. Никто из уголовников не проявлял к нему больше нездорового интереса, но Дмитрий был человеком битым и опытным, а потому это его ничуть не обманывало. Рано или поздно блатные опять попробуют его на прочность, причем не со зла. Просто жизнь такая.
Была, впрочем, надежда, что его вызволят из кутузки раньше, чем случатся новые неприятности. Но надеяться надо на лучшее, а готовиться к худшему. Тем более что хуже – всегда есть куда.
– Вы позволите? – отвлек его от размышлений голос откуда-то снизу.
Опустив глаза, Дмитрий увидел полураздетого человека, в котором не без труда узнал обобранного урками недотепу.
– Чего тебе, убогий?
– Извините, пожалуйста, за беспокойство, – помялся тот. – Но как вы догадались, что не стоит играть с этими людьми «на интерес»?
– Потому что интересы у всех разные. У них, к примеру, – намазать чужой кусок масла на свой кусок хлеба. Понятно?
– Более чем, – тяжело вздохнул пострадавший от беспредела и представился: – Постников Николай Николаевич.
– Поздравляю.
– С чем?
– С тем, что имя свое еще не забыл.
– А… да, конечно, – потух тот, сообразив, наконец, что не вызвал интереса у собеседника.
– Ты чиновник? – зачем-то спросил его Будищев.
– Канцелярист. Хотя, боюсь, в прошлом.
– В смысле, не имеешь чина и со службы тебя теперь погонят?
– Весьма вероятно. После истории с полицией департамента мне теперь не видать. Как, впрочем, и экзамена на классный чин.
– Не переживай, зато прикид у тебя теперь подходящий.
– Что, простите?