– А ее, в сущности, убивать не за что, – сказала вслух Лионелла.
Она шла по набережной, вдоль которой тянулся желтеющий сквер с зарешеченными площадками для тенниса. Оттуда слышались тугие звуки ударов по мечу: пух-пух, пух-пух…
Лионелла шагала медленно, в такт этим ударам.
Причастен ли Строков к смерти Кропоткиной, спрашивала себя она и отвечала: такая вероятность существует.
Достаточно вспомнить настойчивость, с которой Строков предлагал ей ощупать крепеж на гробе. Оставалось лишь удивляться, как хитро все было рассчитано.
Подумав так, Лионелла мысленно себя отрезвила: спрогнозировать то, что она уляжется в гроб, мог только сумасшедший.
От этих размышлений ее отвлек звонок мужа:
– Слушаю.
– Где ты? – спросил Лев Ефимович.
– Гуляю по набережной.
– Венявский не звонил?
– Нет, не звонил. Что случилось? – поинтересовалась она.
– Боюсь, у меня не слишком хорошие новости.
– Ну, говори.
– Тот артист… Как его? Строков! Он дал плохие показания.
– Что значит плохие? – уточнила Лионелла.
– Сказал, что долго отсутствовал, пока ты оставалась в гробу.
– Но это неправда!
– Успокойся. Мы все утрясем. Однако сам по себе факт неприятный.
– Что же мне делать?
– Гуляй по набережной и дыши воздухом, – сказал Лев Ефимович и вдруг вспомнил: – Ах да! Насчет той актрисы…
– Что?! – с готовностью отозвалась Лионелла.
– Узнали пока немного. Во-первых, кроме переохлаждения было еще отравление. Во-вторых, дело Снегиной расследовал не кто-нибудь, а наш друг Митрошников.
– Это все?
– Пока все. А теперь успокойся и погуляй. Это тебе на пользу.
* * *
Войдя в театр, Лионелла сняла плащ, засунула его в сумочку и, не заходя в гардероб, отправилась в зрительный зал. Там на сцене шла разводка мизансцены: Магит указывал актерам, кто где стоит и куда смотрит.
Лионелла уселась у основания бенуарной ложи и, пригнувшись к спинке переднего кресла, стала наблюдать за репетицией. У нее было чувство, что она осталась за бортом и никому не нужна.
Но чувство оказалось ошибочным, уже через минуту позади нее раздалось:
– Что вы здесь делаете?
Узнав голос Митрошникова, Лионелла сначала замерла и только потом обернулась:
– Как видите, идет репетиция.
Митрошников обошел ряд кресел и сел рядом с ней:
– Вы – на больничном.
– И что?
– Сами себя слышите? – мрачно обронил следователь. – Больничный дается для того, чтобы лечиться дома.
– Я живу в гостинице, и мне там не нравится.
– Вам кажется, что я круглый дурак?
– Нет. – Лионелла опустила глаза. Что-то в словах Митрошникова задело ее за живое.
– Вот видите… На допрос не явились по причине плохого самочувствия, а на репетицию пришли.