– Зачем? Эта старая история никак не относится к смерти Кропоткиной. Объяснитесь!
– С какой стати я должна объясняться? Кто вы такой?
– Я – человек, который доверился вам и рассказал историю из своей жизни.
– Ну, так не надо было рассказывать, если это тайна.
– Она касается замужней женщины, репутацию которой я не хотел опорочить! – напыщенно выкрикнул Мезенцев.
– Любая, кто пошла на чердак переспать с мужчиной, должна быть готова к тому, что об этом рано или поздно узнают.
– Вы дьяволица! Нельзя быть такой циничной!
– Можете думать обо мне все что угодно. Я посчитала своим долгом рассказать, и никто не убедит меня, что это неправильно.
– Как высокопарно… – сказал Мезенцев. – Могли бы выражаться попроще.
– Попроще – это не ко мне. У меня, знаете, все очень сложно.
К ним подошел Митрошников:
– О чем идет разговор? – переводя взгляд с одного на другого, он, кажется, догадался и спросил у Мезенцева: – Претензии предъявляете? А вот это напрасно.
– Мне лучше знать, – огрызнулся Валерий Семенович и, прежде чем уйти, зло проронил: – Прощайте.
– До свидания, – в противовес ему ответила Лионелла. – Увидимся завтра на репетиции.
– Ничего… Не обращайте внимания. Завтра отойдет, – заверил ее следователь. – Но вы-то просто кремень!
– Не вижу причин расстраиваться. Мезенцев сообщил имя женщины?
– Той, что была с ним на чердаке? Нет, не сказал.
– Он видел Снегину на сцене. Я уверена, что она тоже там была не одна.
– Мезенцев видел только ее, другой информации у меня нет.
– Если Снегина покончила с собой таким символическим, запутанным образом, у нее для этого должна была быть веская причина: личная потеря, решительный разговор или чей-то отказ во взаимности.
– Точно подмечено, – сказал следователь.
– В таком состоянии человек не станет танцевать на сцене и пить вино.
– В вине был яд, – напомнил Митрошников.
– А что, если Снегина не знала про яд? Это указывает на присутствие еще одного человека.
– Не будем гадать на кофейной гуще. У нас нет достаточной информации. Рассказ Мезенцева скорее подтверждает официальную версию самоубийства, чем опровергает ее. Впрочем, я здесь не за этим. У меня для вас хорошая новость.
– Наконец-то, – сказала Лионелла. – От плохих я устала.
– На вашей сумочке найдены посторонние отпечатки.
– Что теперь?
– Горничных в гостинице уже дактилоскопировали, однако ни одного совпадения не обнаружили. Завтра утром будем снимать отпечатки у всех, кто присутствовал в комнате, где была оставлена сумочка.
– У артистов театра?
– Также у режиссера и заведующей труппой.
– Мне бы этого не хотелось, – опасливо возразила Лионелла.