Кайлар покачал головой.
— Я и сам не знаю. Поначалу я их считал. Помнил имя каждого, кому всадил в спину кинжал. Потом их стало слишком много, и я лишь продолжал вести счет. Потом запоминал только ни в чем не повинных. Потом и на это занятие махнул рукой. Знаешь, какими наказаниями меня осыпает Бог за все мои преступления, за так называемые грехи? Да никакими. Я живое доказательство тому, что самые почитаемые человеческие устои и принципы — чушь собачья. В справедливой вселенной для меня не нашлось бы места.
Блинт взял Кайлара за руки.
— На колени.
Кайлар преклонил колена рядом с лужей крови, вытекавшей из убитой служанки.
— Прими обряд крещения, — сказал мастер Блинт, опуская руки Кайлара в еще теплую кровь. — Это твоя новая религия. Если жаждешь кому-нибудь поклоняться, поклоняйся, как другие мокрушники, Нису, богу крови, семени и вина. От них хотя бы есть какой-никакой толк. Сам Нис — выдумка, как и остальные боги, хотя с ним ты, по крайней мере, не превратишься в слабака. Ты только что стал мокрушником. Вставай, но руки не мой. И запомни: если тебе приходится убивать невиновных, не позволяй им произносить ни слова.
Кайлар плелся по улицам как пьяный. С ним творилось что-то неладное. Он должен был что-нибудь чувствовать, но ощущал только пустоту. Казалось, кровь на его руках вытекла из раны не на теле, а где-то в душе.
Кровь засыхала, становилась липкой и везде, за исключением сжатых в кулаки ладоней, превращалась из ярко-алой в коричневую. Кайлар прятал руки, прятал кровь, и сам старался быть неприметнее, а умом понимал (его сознание страдало гораздо меньше, чем сердце), что и в этом есть некий смысл. Он станет мокрушником и будет скрываться до гробовой доски. Сам образ Кайлара был маской, придуманной для удобства защитой. Она прекрасно ему подходила, как и все прочее, с помощью чего он уничтожал в себе напоминания об Азоте. Маска обманывает всех вокруг. А под ней ничего быть не должно.
Появляться в Крольчатнике в форме рассыльного Кайлар не мог — туда не отправляли серьезных посланий, — поэтому он направился в дом-укрытие на восточном берегу, где жили преимущественно ремесленники и часть господских слуг. Свернув за угол, Кайлар налетел на шедшую навстречу девочку в простеньком белом платье прислужницы. Если бы он не успел схватить ее за руки, она упала бы.
— Прошу прощения!
Ее волосы были уложены на затылке в прическу; в руках она держала корзину с травами. Тут Кайлар заметил, что оставил на ее рукавах кровавые отпечатки. Следовало умчаться прочь, пока девочка не увидела чудовищных пятен, но Кайлар вдруг взглянул на ее лицо с дугообразными и крестовидными шрамами и мгновенно сообразил, кто перед ним.