Сорча помогла ему сесть, ее ладонь была сильной за его спиной. Она помнила его высоким мужчиной, широким и способным захватить мир. Он выбрасывал людей из заведения, даже не потея. Теперь он был тощим. Каждый вдох клокотал, а выдох хрипел. Его ладони дрожали, взгляд был рассеянным.
Пока он переводил дыхание, она коснулась бинтов и мази на его ребрах.
— Как ощущения?
— Больно, — проворчал он. — Чертовы жуки всегда движутся.
— Мы хоть убрали еще одну матку.
Папа фыркнул.
— Это что-то, но не спасет меня.
Точно.
Заражение кровавым жуком было смертным приговором, и никто не знал, как это лечить. Они прибыли с неба. Полчища зеленых насекомых, таких красивых, что жители первый год носили их крылья, как украшения. А потом они отложили личинок в людей. И после этого за ними было не угнаться.
Сорча вздохнула и прижала ладонь к одной из многих шишек на спине папы. Жуки жили под кожей, ели плоть изнутри. Они размножались, медленно поедая носителей, но хотя бы не распространялись, пока не доедали плоть вокруг.
Сорча нашла способ вытаскивать их. Она резала кожу, мышцы и сухожилия, осторожно вынимала жуков сзади. Она сжигала их и закапывала пепел. Только так она была уверена, что они не заразят кого-то еще.
Шишка под ее рукой дернулась.
— Я ощущал этого, — выдохнул папа. — Сколько у меня еще есть?
— Пара месяцев. Я пыталась убрать их личинок, но тело долго терпеть травмы не сможет.
— Так я и думал.
Дверь открылась, и Розалин заглянула.
— Я могу войти?
Сорча потерла спину папы.
— Да, заходи. Можешь налить воду в чашку для меня, пожалуйста?
Посуды в доме было мало. Никто не хотел продавать вещи проституткам, так что у них было то, что Сорча получала как повитуха. Кривая глиняная чашка, но она хоть не протекала.
Она бросила тысячелистник в чашку и покрутила.
— Вот, папа. Выпей.
— Снова тот горький чай?
— Он подавляет лихорадку и останавливает кровотечение.
— Мне не нравится, — он сделал глоток и скривился. — Думаю, ты меня травишь.
— Думаю, ты как ребенок. Выпей все… — она сделала паузу. — Все, папа. И спи.
Он ворчал, но лег почти без возражений. Сорча задвинула полог, чтобы свет не тревожил его.
Розалин смотрела на нее. Вес ее взгляда был почти физическим. Сорча не могла толком ничего сказать. Она не хотела портить их счастье и доход, называя дату смерти отца. Им нужны были силы, а потом уже можно будет горевать.
Она обвила младшую сестру рукой и повела из комнаты.
— Что такое, кроха?
— Я переживаю за папу. А ты нет?
— Переживания оставь мне. Я же целитель?
— Повитуха.
Слово жалило.
— Я делаю больше целителей. Они бы пустили его кровь, а жуки уже это делают. Ему не нужны пиявки, нужно убирать жуков.