– К этому… Проблематично подготовиться. – язык не слушался, так что говорил я довольно невнятно. Но Баута понял.
– Это? – донёсся до меня его неожиданно тихий голос. – Нет, Кот, я имел ввиду другое.
И я открыл глаза. И ужаснулся. В очередной раз.
Шагах в десяти от меня высилась знакомая ржавая ограда Парка. Но вот сам Парк – исчез. Не было ничего. Просто квадрат в раме ограждения, десять на десять метров, поросший мёртвым газоном. Прямо под ногами лежал мой рюкзак. В двух шагах справа – арбалет Хоря. А возле Бауты… Я бы назвал это свалкой. Куски покорёженных рельс, опрокинутая скамья, полуразвалившийся, прогнивший сруб колодца. Какие-то черепки, тряпьё, опрокинутая вагонетка, на которой ещё угадывались следы съеденной временем голубой краски. Рядом поскрипывала насквозь проржавевшая карусель.
И ещё – были тела. Должно быть, пара десятков тел детей и взрослых. Двое, что лежали возле скамьи, слабо шевелились, но по их ввалившимся глазам, вздувшимся животам и усохшим, обнажившим дёсны губам, было понятно, что долго они не протянут. В опрокинутой вагонетке зловеще скалились редкими зубами гнилые черепа, венчавшие ветхие остовы, кое-как прикрытые обрывками мешковины. А тряпки под ногами… Я с ужасом понял, что это почти разложившиеся элементы одежды, а черепки – осколки костей.
От потрясения я даже не мог закричать. Только повернулся к Бауте и достал из кармана телефон-артефакт. Он словно зудел и сам просился в руки. Я начал поднимать его, когда Серафим внезапно оказался возле меня и отвесил хлёсткую пощёчину, от которой зазвенело в ушах.
– Ты. Ты-ы-ы… – только и смог произнести я, медленно отступая, пока не упёрся спиной в равнодушные прутья ограды.
– Что? Что, Кот?! Я говорил тебе – подоплёка силы всегда отвратительна, помнишь? Все они – он обвёл рукой зловещее кладбище, освещённое проросшими сквозь кости грибами, – сами выбрали забвение.
– Это… Чудовищно…
– Да неужели?! Мальчишка! – он рубанул воздух ладонью. – Я в Городе так давно… Так давно, если бы ты знал! Годы? Столетия?! И поверь мне – для многих ЭТО – высшее благо! Покой, понимаешь?! Вечный сон, наполненный счастьем и беззаботностью! Да что ты знаешь, щенок?! Сложись всё по-другому, и ты бы молил о подобном исходе для себя! Я…
– Нужно им помочь… – перебив его, я указал трясущейся рукой на измождённые тела на земле, которые ещё шевелились, но всё слабее.
– Нет, Кот. – Баута подошёл ближе, положил руку мне на плечо, и заговорил удивительно спокойно. – Это просто оболочки. То, что люди оставили после себя. Сами они здесь. – он приложил ладонь к груди. – Поверь, там им не так уж и плохо.