Нож я нашел – чтобы с горечью обнаружить, что толку от него не будет. С какой же яростью эти двое атаковали один другого, выбивая поочередно нож, если кончик лезвия в итоге остался в чьей-то кости?
(это не твое; не позволяй ему добраться до тебя)
Лицо парня было бело-синее, как обезжиренное молоко. Длинные, спутанные до колтунов волосы рассыпаны по земле. В них листья и несколько лениво ползающих черных жучков. Склонившись над покойником, я рассматривал его без брезгливости и беспокойства. К мертвым начинаешь относиться намного лучше, когда понимаешь, что скоро можешь стать одним из них. Я провел по холодным бокам погибшего, прикрытых свитером (есть в этом нечто эротичное; забавно) и кончики моих пальцев наткнулись на что-то холодное.
Я почему-то подумал: «змея», но это была цепь. Я потянул и вытащил ее из-под мертвого парня. Флегматично взвесил в руке. Тяжелая, с крупными звеньями. Оружие повнушительнее, чем сломанный нож или фонарик. Я сложил цепь пополам и, широко размахнувшись, ударил по стволу дерева. Брызнули клочья коры. Совсем неплохо. Я улыбнулся.
(но мне будет совсем не весело, когда вместо дерева окажется Отум)
– Пока, парень. Спасибо тебе, – сказал я.
Первый оказался ничего, но мне не понравился тот, второй. Он ничем меня не порадовал. Совершенно бесполезный покойник.
В животе ворочалась боль, кожа горела, но некоторое время я успешно притворялся, что все в норме, убеждал себя, что мне удастся уйти, хотя ограждения вокруг моего сознания ломались одно за другим. Мне действительно удалось пройти шагов двадцать, прежде чем я замер, обхватив плечи руками. Боль возникла на поверхности кожи, затем начала ввинчиваться вглубь.
Минуту спустя я чувствовал ее всем телом. Рана за рану. Рана за раной. Я попытался побежать, но не смог и рухнул на землю. Скрючился, пытаясь защититься от новых ранений.
(больно, больно, больно. Я готов взывать к любому божеству, только бы кто-нибудь прекратил это)
Боль жгла, как огонь. Человеческое тело способно сгореть целиком, даже кости. Это просто вопрос температуры. Вскоре во мне не осталось ничего твердого. Я превратился в пепел.
«Вставай». Чьи-то прохладные пальцы погладили мою щеку.
– Еще пять минут, – пробормотал я.
Очередное несчастное утро, начинающееся с признания печального факта, что школу все еще не разъебало землетрясение.
«У тебя мало времени».
– Мама?
Я потянулся ухватить ее за руку, но только загреб пятерней пустоту. Да и когда в последний раз мою мать заботило, собираюсь я на уроки или нет? Тем более она не стала бы гладить меня по щеке. Пораженный, я распахнул глаза, но вокруг была такая непроглядная тьма, что я сразу попытался раскрыть глаза еще раз, на случай, если первый был не в счет.