От моего уныния было нечем отвлечься. История, которую я придумывал, не могла предсказать свой завтрашний день, как и я сам. Она могла закончить искалеченной или мертвой, или таки благополучно доковылять до финала, и то же самое возможно со мной.
Мои глаза закрылись.
В темноте, среди синих листьев, что-то смутно белеет. «Как призрак», – думаю я и всматриваюсь так пристально, что из глаз начинают течь слезы. У него нет формы, оно сжимается, расширяется, замирает на секунду и снова судорожно подергивается, повиснув на мокрых ветвях. Я не могу понять, чего оно хочет, если хочет вообще – упасть на землю, удержаться на ветках, собрать себя или растечься.
Двигаясь, пятно наливается светом, и сияющий, размывающий границы ореол делает его похожим на краску, медленно расползающуюся по листу мокрой бумаги. Когда пятно замирает, тускнеет, прекращая гнать на меня волны паники, я чувствую исходящее от него усталое страдание.
– Белая Женщина, – шепчет Миико.
Словно затаившись, пятно резко меркнет. Теперь я едва различаю его в темноте, но все еще ощущаю слабые толчки его боли. Что оно такое, как появилось здесь?
Миико вскрикивает:
– Белая Женщина!
Я ползу на четвереньках. Трава под ладонями какая-то уж слишком скользкая для просто мокрой. И теплая… Пятно разражается слабой вспышкой, и по моему телу проходит мучительная судорога. Я слышу собственный хриплый стон и опускаюсь ниже, опираясь на дрожащие локти. Во мне стремительно распространяется боль. Я ощущаю ее, слабо пульсирующую, даже в кончиках пальцев. Более ничего не происходит; я лежу и жду, и мой проснувшийся страх усиливается с каждым мгновеньем. Белое пятно совсем растворилось в темноте, как шипучая таблетка, брошенная в стакан с водой. Или же оно просто сместилось?
Тогда где оно?
Затем меня начинает разрывать – словно кто-то запустил в меня когтистую лапу и продвигается к сердцу, раздирает плоть и ломает кости, стремясь вырвать его прочь. Я хриплю, царапая землю. Когда мое лицо касается земли, я вижу лицо женщины. Мы смотрим друг на друга – глаза в глаза. Я едва вижу ее, но ощущаю ее одурманенный болью взгляд отчетливо, всей поверхностью лица. Она вытащила все мысли из моей головы и наполнила ее своей агонией. Я касаюсь кончиком носа ее холодного носа, и мой рот вдыхает ее дыхание, пахнущее землей и кровью. Но под моими руками лишь влажная расцарапанная земля (пальцы погрузились в нее глубоко), колючие стебли травы под моим животом – я нигде не чувствую эту жуткую женщину телом.
Меня вдруг с силой отшвыривает, и я переворачиваюсь на спину. Мое сердце рывком извлекают из меня, и за ним тянутся длинные трубки сосудов, разливая по липкой траве мою душу, блуждающую по телу с кровью. Каким-то образом я все еще жив, но полностью осознаю, что умираю. Мои глаза, истекающие слезами, раскрываются, и я вижу…