– Охмелел ты что ли, Пётр?
– Я тебя ещё перепью!
– А-а…! Ну, попробуем, – Николай Кузьмич подмигнул и разлил по новой: себе в солдатскую алюминиевую, гостю – в почетный трофейный хрусталь; не потому, что с парадной посудой в доме наблюдался недостаток, а просто пил Кузьмич только из своей «Алю-Миньки».
Пётр заметно взбодрился, при этом буравчики под ресницами на его широком и гладко выбритом лице превратились в щелочки. Николай же, судя по выражению лица, казалось, только веселел, но зрачки его глаз с каждой минутой приобретали всё более холодный стальной отблеск.
– Грозил кому, говоришь? Романовым, нет?
– А есть разница? В твоём же сне!
– Разница большая и принципиальная, товарищ Петя.
– А «хохотал безумно»…? «Бесом закатывался»!
– Это ты мне говоришь, коммунисту с двадцатилетним стажем?!
– Ты, Кузьмич, не передёргивай. Это я тебя цитирую – или протокол показать?
– А что мне твой протокол? Не тридцать седьмой ведь за окном. Вон, и врачей уже отпускают – или газет не читаешь?
– Читаю, а как же. Но с таким портфелем Серёжке в районную комсомольскую ячейку не совсем сподручно как-то ходить станет, как думаешь, товарищ Кузьмич?
– Так Серёжка сны только про Никиту Сергеича смотрит. Причем тут он, вообще? Сын за отцовскую дрёму не в ответе. Или не прав я? Или вождь не прав, как считаешь? Я или вождь?!
В кухню заглянула хозяйка и вопросительно глянула на мужа. Николай в ответ неторопливо повернул к ней лицо, и она, молча пройдя в кухню и поставив с плиты перед мужчинами сковороду с жареным картофелем, также молча удалилась.
Пётр сопровождал её немигающим взглядом.
– Разгорячился-то чего, Коля? – спросил он. – Нет, так нет.
– И правда… Чего я…? Оба под одной крышей. Только одному ещё сто лет под ней лежать, небось, а другого, того и гляди, вышибут…
Пётр окаменел.
– Это ты о ком сейчас?
– Про… нас с тобой, Петька, о ком ж ещё-то? – усмехнулся Николай, разливая спирт по новой. – Кого первого вышибет, а? И другой под стол – и спать, как во век не спал – чем не крыша! Ха-ха-ха, а ты чего подумал? Мерещится всё, поди, да? Э-эх, тяжёлая у тебя работёнка, Евграфыч. Давай… за тебя…!
Не дожидаясь ответа, Николай махнул очередную «миньку» и шваркнул от души пустой кружкой по столу:
– У-ух, хороша! Так что… тот момент со снами мы, я вижу, с тобой разобрали и перепроверили, как отцы учили, верно, Пётр Евграфыч? Вопрос отпадает за ненадобностью для Серёжки. Ну, и для нас с тобой, конечно.
Пётр выпил, на этот раз слегка поморщившись.
– А чего хозяйка-то твоя с нами не присядет?
Николай зачерпнул ложкой прямо со сковородки душистый, с чесноком, картофель и предложил гостю: