Но если учитывать на какой машине ездит этот тип… м-да.
– Надеюсь, что вам понравится, – как можно спокойнее произнесла я, кладя книгу плашмя и вытирая внезапно вспотевшие ладони о передник.
Мужчина перегнулся через стойку, глянул сначала на книжку, а после… покосился на мои ноги. Почти сразу, прежде чем во мне созрело желание возмутиться, оторвав взгляд от моих бёдер, он провел кончиком пальца по корешку романа и уточнил:
– Классика? Интересно?
Варить кофе и не дёргаться под внимательным взглядом этого странного клиента оказалось непросто, и всё же я нашла в себе силы кивнуть.
– Неожиданно.
Разговаривать с этим типом о своих литературных предпочтениях не хотелось, но клиент есть клиент. Я почти выдавила улыбку, чтобы ответить чем-нибудь нейтрально вежливым, но наш чрезвычайно интересный диалог прервал капризный голос из машины:
– Люц, возьми мне мне мокачино.
– Ты ничего не перепутала, Моника? – спокойно и без агрессии ответил… Люц?
С трудом сдерживая улыбку, я поставила перед ним стаканчик.
– Люциус, ну пожалуйста!
Люциус… Ну и имечко – мурашки по коже.
– Сделать мокачино? – тихо спросила я, почему-то не отрывая взгляда от того, как чётко очерченные губы мужчины касаются края стакана и пробуют сваренный мною напиток.
Он чуть прикрыл свои необычные глаза и выдохнул:
– Божественно. Насыщенно, терпко, с горьковатым послевкусием. У тебя волшебные ручки.
– С-с-спасибо, – чуть запнулась я.
– И ноги неплохие. Как насчёт того, чтобы прокатиться однажды тёмной ночью? – блондин чуть подмигнул мне правым глазом, а я задохнулась от возмущения…
– Люциус! – снова возмущённо заорали из «Феррари». – Неужели я мало для тебя сделала и не заслужила кофе?
Мужчина даже не обернулся, продолжая сверлить взглядом меня, мои руки, плечи, грудь под передником. И я впервые в жизни пожалела, что не могу спрятаться под стойку.
– Так сделать мокачино? – единственное, что сумела вымолвить я, чтобы совсем не потерять лицо.
И Люциус рассмеялся. Тихо и небрежно.
– Ты прекрасна, крошка, – почему-то произнёс он и окинул взглядом стойку. Нашёл на ней картонную коробочку с говорящей подписью «На мечту!», открыл бумажник и достал… сотню долларов! Бросил в коробку, подмигнул и быстро пошёл к машине. Уже у капота развернулся, и бросил мне:
– Я тебя запомнил. В твоих интересах поступить так же.
– Этого много…
Дальше он не слушал. Сел в свою агрессивно-красную машину, одной фразой закрыл рот скандальной Монике и уехал.
Взял и уехал, только пыль столбом.
А я так и стояла за стойкой в пустой придорожной кафешке, куда заезжают редкие водители, и смотрела в растворявшийся след.