— Думаю о том, не пора ли нырять. Если навигатор не врет, скоро тут будет очень оживленно. Слева по курсу две баржи, а прямо — пассажирский лайнер.
— Я отслеживаю обстановку, не волнуйся.
— Да я и не волнуюсь, — пожал плечами я, а про себя добавил: «поздно уже волноваться. Чует сердце — влип я, как еще никогда в жизни не влипал».
Глава 22. «Когда еврей возьмет Суэц…»
Эта транспортная артерия, разрезающая Африку и Азию на две неравные половинки, отлично работала еще при фараонах. Исторический факт, я ничего не придумываю. Потом ее забросили за ненадобностью. А когда мир в очередной раз переменился, и снова понадобилось сшить два океана «синайским швом», француз, виконт Фердинанд де Лессепс, получил у правителя Египта Саида-паши концессию на строительство канала. И почти сразу начались разборки: кто кому и сколько должен, кто больше вложился, кого конкретно, эта великая стройка оставила без штанов… точнее, без галобеи. Канал делили, как места в театре, «согласно купленным билетам». Но до поры до времени эти разборки носили мирный характер и решались за бухгалтерскими столами. Пока, уже в середине прошлого века, начальник генерального штаба французской армии, между прочим, между бокалом «Шаторез» и рябчиками, не спросил у своего коллеги, одноглазого «орла Израиля», Моше Даяна:
— Вот, скажем, вы взяли Суэцкий канал… Невероятно, но предположим. Сколько времени вы сможете его удерживать?
— Даже не знаю, как ответить, — смущенно отозвался тот, — Ну, наверное, лет триста. Может быть, чуть больше.
И завертелось… В небе над синайской пустыней возникли стальные «птички» с шестиконечными звездами, и зазвенели стропы, захлопал парашютный шелк, раскрываясь над головами четырехсот бесстрашных и совершенно безбашенных израильских десантников. Они прошли по пескам, как по ковру, и, почти не встретив сопротивления, заняли Митл. И если в этой дурной войне амбиций вообще можно говорить о победителях, то выиграл ее Израиль — государство, которое к тому времени насчитывало едва десять лет истории.
Сейчас здесь было тихо. Временно. На этих берегах иной тишины не бывает — только временная. Я еще не успел решить, хорошо это или плохо, когда мы юркой рыбкой нырнули в кобальтовую глубину.
— Пройти канал надо максимально скрытно…
— Чтоб пошлину не платить, — фыркнул я, — 7 долларов с тонны — это грабеж.
— Между прочим, ты ведь миллионер, — подначила Леди.
— Ага. И как все миллионеры — жуткий скряга.
— Хорошо, что ты так настроен, — отозвалась она, — я-то боялась, что ты захочешь выйти и осмотреть достопримечательности.