Подошли пятеро дружинников, которые должны были ехать со мной в Оханск: Гаврила, Катрин и ещё трое рослых парней лет двадцати пяти.
– Вызывали, Дмитрий Филиппович? – спросил десятник Гаврила.
– Вызывал. Вы пятеро поедете с Михаилом в Оханск. Берите только самое необходимое. Отбываете перед рассветом. Доношу до вашего сведения, что отныне Михаил – член рода Птахиных. Вам поручаю честь сопровождать его и защищать в пути и по приезде. Остальное он вам сам объяснит.
Ярослав Всеволодович не находил себе места. Он вышагивал из угла в угол по своему кабинету, иногда подходил к окну и подолгу стоял, наблюдая за тем, как колышется листва на ветру, и хмурил брови. Сегодня боярин был не в духе.
А причины для недовольства имелись и не малые. Ещё месяц назад выяснилось, что Михаил жив, а теперь оказалось, что он принят в род его матери. По словам воинов, участвовавших в битве на правом крыле, Михаил убил то ли троих, то ли четверых человек каким-то очень странным способом: на некоторое время он обрёл невероятную силу и принялся ломать защиту голыми руками. Никто не мог противостоять ему.
Определённо, он владел чарами, но не теми, что были у Барятинских или Птахиных, да и на чары остальных двух школ они не походили, а походили скорее на энергетические чары, которые приписывают давно забытой пятой школе — чары, доставшиеся Михаилу от его биологического отца. Как и многие другие бояре, Ярослав Всеволодович был уверен, что нельзя допустить возвращения пятой школы, а потому сильно досадовал на то, что не смотря на все усилия, Михаил по-прежнему оставался жив. Казалось бы, что проще: убрать семнадцатилетнего паренька, но с этим не справился даже сам глава тайного приказа. А уж на него-то старый боярин полагался, как на себя
— Никто работать не умеет, бездари, – ворчал Ярослав Всеволодович в очередной раз подходя к окну.
Войны с Птахиными он тоже не желал. И без них врагов хватало. Хотел всё сделать чисто, чтобы смерть Елены выглядела естественной, но кто ж знал, что Птахины так уверуют в то, что это было убийство, ведь никаких доказательств тому не имелось. И вот итог: сам государь вмешался и велел устроить битву, на которой пало так много воинов с той и с другой стороны. Барятинские, как и Птахины, понесли невосполнимые потери. Погиб старший сын, тяжёлое ранение получил младший, погиб один из пяти витязей седьмой ступени. Ярослав Всеволодович не сомневался, что государь именно этого и желал: ослабить оба рода.
Боярин взял трубку и набрал номер – номер, который не набирал уже много лет. А через час он уже прохаживался по безлюдной и тёмной, едва освещённой парой тусклых фонарей, набережной вместе с маленьким пожилым человеком в чёрном дорогом костюме. Боярин приехал одни, даже шофёра брать не стал — такие дела требовали особой конфиденциальности.