– Когда Евангелина произнесла своё Последнее Заклинание, «Вулькера» оказалась напрямую связана с Колодцем Ведьм. Это и сделало её мощнее любого другого гримуара, – сказала Кара. – И это логично. Но если именно Колодец наделяет «Вулькеру» её могуществом, откуда же тогда в «Вулькере» изначально взялось столько силы, чтобы создать сам Колодец? Она не должна была быть способна на подобное.
– Ага! – воскликнул Сордус и одобрительно кивнул. – Это всё равно, как курица и яйцо. Да, конечно, ты права. Это всегда было слабым местом моей гипотезы. Я так и не сумел найти удовлетворительного объяснения.
Он заметил, как удивлённо уставилась на него Кара.
– Но у тебя, похоже, есть собственная гипотеза, которой ты можешь поделиться?
Кара встала и потянулась. Вывихнутое плечо болело всё сильнее, но Кара отрешилась от боли и сосредоточилась на более важных делах. Ответы, которые так долго ускользали от неё, теперь, наконец, лежали прямо под носом. И всё же Кара колебалась, сомневаясь в безумных идеях, которые казались такими правдоподобными, пока не выскажешь их вслух.
«Разумно ли то, о чём я думаю? Не поднимет ли меня Сордус на смех? Ну, есть только один способ это узнать…»
– Принцесса Евангелина была вексари, – начала Кара, и Сордус изумлённо выпучил глаза. – Её отец знал об этом, но он не был сторонником Сейблторна, и меньше всего ему хотелось, чтобы его любимая дочка стала одной из… этих. Потому он и выстроил для Евангелины замок посреди пустыни, где её способности можно было хранить в секрете. Я подозреваю, что Риготт каким-то образом прознала о талантах девочки. Вот зачем она отправилась в замок Долроуз, после того как её саму исключили из школы, и поступила к королю на службу в качестве советницы. Риготт рассудила, что, если в Сейблторне её отвергли, она возьмёт и создаст свою собственную армию ведьм. Однако в её плане было слабое место. Если верить тем, кто встречался с Евангелиной до появления Риготт, принцесса была славным, счастливым ребёнком. В ней не было никакой тьмы. Поэтому Риготт изменила её.
Сордус хотел было отхлебнуть чаю – и обнаружил, что кружка пуста. Он отошёл к чайнику, чтобы наполнить её. Кара сделала паузу, давая ему возможность сказать ей, что она мелет чушь. Но вместо этого услышала:
– Ну а дальше?
– Риготт похитила воспоминания Евангелины. Не все, заметьте. Только счастливые. Вы только представьте, каково это! Ты вдруг берёшь и забываешь всё о дружеских объятиях, о смехе, о добрых словах – как будто бы тебя никто никогда не любил! Я вообще не думаю, что Евангелина была злая. Я думаю, Риготт просто растерзала разум бедной девочки так, что от него осталась только тёмная пустая скорлупка.