– Своих лучших друзей.
Кажется, сталкер выдохнул, затем махнул на него рукой и уставился в потолок.
– Ах, ты об этом…
Тим прикусил губу от досады.
– Неужели ты все же рассказал мне не все о своем путешествии в столицу? Неужто самолично застрелил их или свернул шеи? – язвительно поинтересовался Кай.
– Все, кто пошел со мной в Москву, мертвы! Этого достаточно! – воскликнул Тим и добавил: – По моей вине. Если бы…
– Да кабы. Первостепеннейшая ахинея!
– Но…
– Не терплю самоистязаний на ровном месте. По-моему, им могут быть подвержены лишь латентные мазохисты, – перебил его Кай, выплюнув слова сквозь зубы. – Как думаешь, если ты сейчас упадешь с постели и раскроишь свою глупую, наивную башку, я стану горевать?
– Ты? – переспросил парень. – Наверное, нет.
– А почему?
Тим уже было открыл рот, но Кай опередил его:
– Только не говори, будто я слишком жесток или мне по роду деятельности положено, – обижусь.
– Вовсе не собирался.
Кай тяжело вздохнул, окинул его усталым взглядом и принялся объяснять спокойно и медленно, словно ребенку:
– Идти за мной или нет – являлось твоим и только твоим выбором. Я мог позвать, а дальше – твое дело. Конечно, напади на нас кто-либо, я не ушел бы, не бросил, но брать на себя ответственность за твою судьбу, каждый твой чих или шаг – нет уж, уволь.
– Ты и не ушел, когда напали твари, – напомнил Тим.
– Не важно, – отмахнулся сталкер. – Ты ведь предлагал идти в Москву не только этим двоим?
– Не только.
– Тем более. Значит, они так решили сами. Тот, кто отказался или хотел остановить, – по-другому. Ты ни при чем, сколь бы ни хотелось считать иначе. Сильнейшее искушение – возомнить себя всемогущим, ты уж мне поверь. Однако истина заключается в том, что чужая смерть от тебя не зависит. Скажу больше, она не зависит и от меня: того, кому на роду написано утонуть, не застрелишь. Самоистязание же – сильнейшая дрянь в любом случае, что бы ни глаголили адепты исчезнувшей религии.
– Ты о чем?
– О всяких заповедях и утверждениях: дескать, душа очищается в страданиях. Мерзость еще та, преследующая единственную цель: управление толпой.
– Немчинов говорил иначе, – Тим не хотел, но почему-то произнес это вслух.
– Слушай его больше, – фыркнул Кай, – еще и не то расскажет. Прирожденных манипуляторов хлебом не корми, дай посеять сомнения, комплексы, терзания в чужой душе. Они делают подобное даже в отношении людей, к которым очень неплохо относятся.