Вне видимости – около пятнадцати. Стоит выйти – порвут. Надежды на помощь никакой с тех пор, как сдохла рация. И как только проникли сквозь бетонное ограждение вокруг поселка? Где-то подкопали? Плохо. Следовало тщательнее патрулировать.
Тим смотрел на высоко вздымавший голые черные кроны лес, обещавший ожить с приходом весны; на низкое небо, занавешенное толстым покровом туч – темно-серых, мрачных; на практически не изменившиеся после катаклизма деревья, растущие на территории поселка. Окрестности Одинцова – настоящий оазис в каких-то тридцати километрах от столицы. Прямо перед ним располагался КПП с наглухо запертыми воротами и все еще намалеванными на них звездами. Закрытый поселок, засекреченная воинская часть со своей инфраструктурой: поликлиника, школа, детский сад, магазины, дома не выше двух этажей, чтобы не слишком выделялись…
Внезапно по окну мазнул яркий луч большого прожектора – ослепил, заставил отшатнуться, но Тим успел рассмотреть, как разрывная пуля разнесла спину одного из волкодлаков. Брызнула алая фосфоресцирующая кровь. На бетонной дороге, обегающей вокруг здания, затормозил армейский вездеход, ударил прицельно ярким светом из двух прожекторов, вызвав злобный, полный боли вой из нескольких глоток. Волкодлакам, как и большинству ночных хищников, яркий свет не нравился. Тим видел, как один из них упал на землю и принялся тереть глаза передними лапами. Сам он схватил автомат и дал очередь из окна, уже не опасаясь демаскировать укрытие. Удивился только, увидев собственные пальцы, вцепившиеся в оружие: куда-то подевался его защитный костюм!
«Да и черт с ним! Значит, я уже покойник и терять мне нечего», – азартно подумал Тим.
Земля упруго и приятно ударила в подошвы, когда он выпрыгнул из окна, тотчас перекатился в сторону, открыл огонь по первой твари, подвернувшейся под руку. С джипа поддержали дружественным огнем, и Тим кинулся к нему со всех ног, даже не удивляясь тому, что вдруг стал быстрее, выносливее и сильнее мутантов. Тех, которые бросались на него сзади, парень скидывал, словно неразумных, игривых щенков. В какой-то момент закончились патроны, и он, сорвав с плеча автомат, кинул тот в открытый кузов вездехода. Выхватил нож, вернее, кинжал с очень красивой витой черной рукоятью, лежащей в руке словно влитая. Запястье прикрывала гарда в виде оплетающего кисть змея. Сделан он был на славу – видна каждая чешуйка, в глазнице горит зеленый камушек. Прямой обоюдоострый клинок длиной сантиметров тридцать с легкостью пробивал волкодлачьи шкуры.
– Тимка, поторопись! – раздался волнующий, прекрасный, замечательный голос, по которому он невообразимо скучал.